— Ты столько лет без дела простоишь — из тебя тоже арматура полезет, — пообещал ему сторож.

Зайдя внутрь, через пустой дверной проём, старик указал рукой на кучу в углу.

— Вот в ней можно и больше выбрать, — сообщил он. — Таскать-то как в свою машину будешь?

— Да придумаю что-нибудь, — пообещал Малышев, оглядываясь и подходя ближе, но не к куче, а к сторожу. — Тихо, дядя! — Ствол упёрся старику в шею и Малышев, растеряв свою неуклюжесть, с профессиональной быстротой накинул старику на запястье наручник, толкнул к сохранившейся в окошке решётке и пристегнул вторым наручником к прочным стальным прутьям.

— Ты кто такой?! — пытался было возмутиться сторож, но тут же умолк, когда Малышев вторично ткнул в него пистолетом.

— Полиция! Молчи или пристрелю. Понял?

Старик усиленно закивал, поверив в серьёзность намерений этого странного типа, который в равной степени мог оказаться и полицейским, и бандитом, пришедшим по следам живущей у него парочки.

В домике оставалось двое, но и их было бы неплохо разделить, чтобы не устраивать долгих препирательств. Когда Малышев присоединился к коллегам, Костик вполголоса доложил:

— Сзади дверей нет, окошко маленькое. Но всё равно, если захотят — могут пролезть.

— Попробую ещё одного выманить, — решил Малышев, но Николай удержал его за рукав.

— Иваныч! А если у них стволы?

— Что ты предлагаешь?

Подчинённый пожал плечами.

— Ладно, Костик меня прикроет, а ты дуй в обход и карауль с обратной стороны.

Всё бы получилось, если бы бандиты не занервничали раньше времени. А может, польстились на сообщение о машине, которая по словам "искателя кирпичей" стояла совсем близко. Один из убийц выскочил на крыльцо с двустволкой как раз в тот момент, когда Малышев возвращался к дому.

— Там дедок ваш в яму свалился! — сообщил бандиту опер и остановился, непонимающе глядя на ружьё. — Ты чего?! Говорю же, яма там!..

Хозяин двустволки прищурился — и Малышев моментально понял: выстрелит! Прямо сейчас! Оставалось дёрнуться вбок и упасть. Бабахнул выстрел. Малышев перекатился по камням, выхватил пистолет, мгновенно поднявшись на колено. Костик опередил его: бандита отбросило назад, палец его ещё успел спустить курок, но второй заряд дроби ушёл в небо.

— Молодец! — выдохнул Михаил Иванович, нацеливаясь на окна, и только тут почувствовал, что плечо отчаянно жжёт. Из-за дома послышался ещё один выстрел. — Костя! К Коляну!

Когда они обежали дом, всё было уже закончено: второй бандит лежал носом вниз и Николай, стоя коленом на его пояснице, сноровисто защёлкнул на его запястьях наручники. Малышев сунул руку под куртку и ощутил пальцами, как набухает тёплой влагой свитер на левом плече. Больно! И даже очень! Он поморщился.

— Иваныч! Ранен? — Колян уже подскочил к нему, оставив бандита валяться оглушённого и в наручниках.

— Зацепило маленько, — признал Малышев. — Вот собака! Ничего, вроде по поверхности мазнуло. Рука действует.

Минут через пять он сидел на крыльце дома, стянув с плеч куртку, и Колян наскоро перебинтовывал его рану. Выстрелом дробовика плечо задело по касательной. Рядом стояла автомобильная аптечка. Шофёр, чтобы не терять времени, помогал Костику осматривать застреленного им бандита.

— Повезло тебе, Иваныч, — заметил Колян. — Действительно только зацепило. Но вот тут пара дырочек и выхода с другой стороны нет, так что доставать местному доктору из тебя дробины!

— Старею, — мрачно проворчал Малышев. — Двигаюсь медленно. На пенсию пора…

Он думал о своём обещании, которое дал Сокольскому и которое сможет выполнить только наполовину. Бандит, который стрелял в него из двустволки, больше уже никому ничего не расскажет.

Глава пятая. Золотое сечение

Наркоз для Игоря был провалом в никуда. Может, кто-то и видит странные сны в этом состоянии, но он ничего не видел. Когда возвращался — точно мог сказать только одно: он закрыл глаза не секунду назад, прошло какое-то время, отрезок его жизни, который у него отняли и отдали хирургу у стола.

Последний раз было так же и Сокольский первым делом услышал знакомый голос:

— Игорь! Игорёк! Игорь Сергеевич! Просыпайся, я уже закончил!

В следующую секунду он начал ощущать постороннюю вещь, которая сидела у него в горле и страшно мешала. Как тут можно ответить, когда тебе всунули эту дурацкую трубку? Наверное, на его лице отразилось недовольство или хирург по опыту знал, что именно он испытывает, потому что тут же уверил:

— Знаю, мешает. Вот как пошевелишь головой — так вытащу. Давай, всё от тебя зависит.

Некоторое время ничего не получалось, хотя Игорь старался. Мозг отдавал команду, но тело не слушалось, он даже собственного усилия не чувствовал. Но интубационная трубка ужасно мешала и он не прекращал попыток, пока не начал ощущать, что оказывается, у него есть затылок и к нему, вроде бы, крепятся какие-то мышцы. Ещё несколько секунд такой борьбы — и ему удалось оторвать голову от стола на пару миллиметров. Хирург тут же вознаградил его победу, быстро и без особых ощущений удалив наконец этот лишний предмет из его горла. Дышать сразу стало легче. Или ему так показалось.

Осознанная жизнь началась в палате, часа через два.

— Ну, как себя чувствуешь? Ладно, не говори, только слушай. Я тебе больше пальцев после операции не подставляю, ты мне первый раз один чуть не открутил, когда я по неосторожности решил твои рефлексы проверить. — Хирург посчитал пульс, потом продолжил, будто и не останавливался в своей речи: — К твоему сведению, "сожми" и "оторви" — разные команды. Теперь по существу: заштопал как всегда качественно, будешь доволен. Но вообще, пора тебе бросать эту привычку. Ты только ко мне на стол попадаешь четвёртый раз. Понял, на что намекаю?

Игорь слушал его болтовню и ничего не отвечал. Да и не нужно было. Вот пол литра тут подошли бы, в качестве благодарности, но с этим можно подождать. В чём-то Серёга, хирург, был прав — пора завязывать с "традицией". Ещё пожить хочется.

Кажется, это было на третий день. Игорь чувствовал себя настолько лучше, что врач настоятельно потребовал с него "побольше ходить и поменьше лежать". Он и ходил, точнее, бродил туда-сюда, по коридору и небольшому холлу перед лестницей. Привлёк его тогда странный стук, будто что-то металлическое упало на каменный пол. Игорь выглянул на лестничную площадку и увидел девицу лет двадцати, растерянно стоящую над упавшим костылём.

— Корсет мешает наклониться, — виновато призналась она. — Вы не позовёте медсестру?

Вместо этого Игорь вышел на лестницу.

— Нет-нет! — испугалась она. — Не надо! Не наклоняйтесь, вдруг ещё с вами что-нибудь случится!

Игорь подмигнул ей, потом поддел костыль носком своего больничного тапочка и ловко подкинул вверх, перехватив рукой в полёте.

— Держите и не теряйте больше.

Она улыбнулась — и почему-то ему тоже захотелось улыбнуться ей в ответ. Наверное, девушка сочла это хорошим признаком, и лицо у неё заметно повеселело.

— Как вас зовут? — спросил Игорь.

— Лена. — Она поправила свободной рукой распущенные каштановые волосы. —