— Наташа!

Выдыхаю и заглядываю в кабинет.

— Доброе утро, Виктор Петрович! Извините, я не хотела вам мешать.

— Ничего. Заходи! — командует опекун и машет рукой, но не отрывает взгляд от монитора компьютера. — Ты отчёт по выпускному одиннадцатиклассников в бухгалтерию заносила?

— Да.

— А по двум остальным вечерам?

— Ещё в среду сдала.

— Хорошо, — мужчина резко кликает мышкой, я вздрагиваю.

— Я могу идти?

— Видел тебя с Борисом сейчас, — он кивает на окно.

— Я остановилась поздороваться, а инициатором последовавшей за этим беседы был он сам, — тараторю оправдание как «Отче наш».

Виктор Петрович опять кивает.

— В столовой вы тоже вместе сидите, — мне припоминают второй «грех», который формально первый, но сути это не меняет.

— Тоже его идея! — открещиваюсь от авторства. — Не отгонять же человека, если вежливо просит.

— Вежливо? — мужчина впервые отвлекается от компьютера.

— Да. Зачем мне врать? Вы у Ксении Алпатовой спросите.

— Да нет, — Виктор Петрович опять возвращается к монитору, — ни у кого я спрашивать ничего не стану. Меня предупреждали о тяжёлом характере Никольского. Может, через тебя общий язык с коллективом найдёт.

— Так вы не против нашего общения? — я просто не верю своим ушам!

— Нет, не против, а даже за. Пусть ученицы видят вас вместе — меньше глупостей в голову лезть будет.

— Как скажете, — никогда прежде мне не приходилось прилагать столько усилий, чтобы голос звучал ровно. — Я могу идти?

— Да. — Виктор Петрович по-прежнему разговаривает с монитором, но, к счастью, эта фраза предназначается мне.

На непослушных ногах выхожу из кабинета.

У меня шок номер три.

3 мая 2011 года

Победа! Последний ремешок на босоножках застёгнут! Поднявшись со стула, разглаживаю подол платья.

Отражение в зеркале в очередной раз подтверждает: я выбрала идеальный вариант для сегодняшней поездки. Платьице А-силуэта, на ладонь выше колена, без рукавов, со скромным треугольным вырезом. На светло-жёлтом фоне крупный принт из разноцветных стеблей бамбука: бордовых, оливковых, тёмно-жёлтых и чернильно-синих. К такой расцветке подходят и тёмно-зелёные босоножки со множеством ремешков, и любимая вишнёвая сумка. Ещё одна выгодная особенность платья — немного завышенная линия талии, её подчёркивает коричневато-рыжий пояс, от чего ноги кажутся ещё длиннее.

На улице уже двадцать семь выше ноля, а днем обещают тридцать два, но волосы приходится собирать в низкий хвост, спускающийся ниже лопаток. Ничего не поделать! Моя золотисто-русая грива в прошлом году выгорела на солнышке почти до льняного оттенка. За год волос отрос сантиметров на десять, поэтому причёски, где кончики оказываются возле корней, мне противопоказаны.

Из-за жары и влажности с макияжем я тоже не мудрю: немного тёмно-коричневой туши на кончики ресниц и прозрачный блеск на губы. Вот и всё — можно фотографироваться на обложку журнала! Спасибо маме с папой… кем бы они у меня ни были.

Прихватив сумку, я буквально выбегаю из комнаты. Так тороплюсь, что не могу захлопнуть дверь с первого раза. Вечно я копаюсь до последнего момента!

На улице скорость приходиться сбавить, дабы не потерять лицо перед учениками. Степенным шагом иду к воротам школы, мысленно ругая себя за непунктуальность.

«Опоздать можно на свидание, а не на экскурсию», — напоминаю себе и тут же внутренне содрогаюсь от неприятной мыслишки. Что, если наша с Борисом одежда будет гармонировать? Для некоторых девочек это станет очередным подтверждением того, что мы с ним вместе. Где они только берут такие бредовые идеи?! Это об одежде. Откуда взялась идея о наших с Борисом близких отношениях, мне известно.

Всему виной план Виктора Петровича по отваживанию от красавчика-учителя школьниц, сработавший на ура. Теперь все желающие страдать и вздыхать по Борису, делают это тихонько, ведь мне коллегиально присвоен статус его девушки.

Если бы не тот дурацкий разговор двухнедельной давности, всё сложилось бы иначе, но… Борис воспринял его как зелёный свет для общения. Он забросил свой планшет и в столовой предпочитает разговаривать со мной. Про обещание, данное самой себе, я не забыла и три раза честно пыталась отвадить его от этой затеи. Бесполезно. Борис во стократ настойчивее Михаила. Мне ещё повезло, что за блондином не водится привычка отпускать пошлые шутки.

Вопреки ожиданиям опекуна Борис не спешит налаживать контакт с коллективом и предпочитает именно мою кандидатуру в качестве источника информации, касающейся учебного процесса. Всякий раз он искусно делает вид, будто не слышит пожеланий обратиться к кому-нибудь другому. Мужчина попросту повторяет вопросы или задаёт уточняющие. Попытки изобразить обиженный вид не помогают, в ответ мой любопытный коллега лишь строит недоуменное лицо.

Иногда между делом Борис пытается выведать что-нибудь лично обо мне. Я тоже не теряюсь, но результаты у нас обоих не блестящие. Как только речь заходит о моём прошлом, я ограничиваюсь фразами «я не помню» или «спросите у Виктора Петровича, ему лучше знать». Сам блондин отвечает охотно, но так расплывчато, что лучше бы вообще молчал!

Повинуясь неподвластной разуму взрослых подростковой и юношеской логике, бесконечные расспросы Бориса стали причиной нашего с ним объединения в парочку в глазах всей школы. Какие думы терзают «мою вторую половину» по этому поводу я не в курсе. Мне кажется, никакие. Ему просто всё равно. Борис по-прежнему подсаживается ко мне в столовой и заглядывает в мой кабинет. Наверное, если очень приспичит, то и в преподавательском корпусе искать будет, но пока до такого дело не дошло.

В свете всего этого дурдома, появление в сочетающейся одежде, окончательно заклеймит нас как пару, и в глазах учеников предстоящая экскурсия превратится в наше с Борисом свидание.

За воротами меня ожидают целых два сюрприза. И оба приятные! Первый заключается в том, что мой напарник решил воспользоваться услугами экскурсионного автобуса, а не ехать на собственном авто, это даёт надежду на тишину в салоне во время пути. Второй — это одежда блондина. Белые брюки и светло-серый хлопковый джемпер никаким образом не сочетаются с моим нарядом!

Я даже невольно улыбаюсь.

— Доброе утро! — моё приветствие тонет в хоре звонких голосов.

Борис ограничивается кивком. Потемневшие глаза неотрывно смотрят в мою сторону. Я машинально гляжу на часы — без трёх минут одиннадцать. И ничего я не опоздала! Поднимаю взгляд и вижу насмешливую улыбку блондина. Значит, не моё опоздание его нервирует, а поведение подростков.

— Все в автобус, — командую строгим голосом. Ну, а каким ещё?

Ученики друг за дружкой поднимаются по ступенькам. Мы с Борисом оказывается в конце очереди, естественно, он пропускает меня вперёд.

В салоне у меня сразу же закладывает уши. Даже не верится, что это в этой банде каждый второй совершеннолетний!

Но вот появляется Борис, и громкость резко идёт на убыль.

— Давайте поменяемся местами, — просит он.

Я в растерянности, но просьбу выполняю. Теперь мужчина сидит лицом в салон. Становится ещё тише. Чудесно! Губы вновь расползаются в улыбке, которую, на