Пока я ходила за помощью, Беа положила мне в сумку свой дневник.

За знакомством с содержанием неожиданной находки я теряю счёт времени. Когда вспоминаю про чай, оказывается, что он успел не только остыть, но и покрыться плёнкой. Сколько же я тут сижу? Жаль, на кухне нет часов!

В попытке взбодриться разминаю пальцами затёкшие мышца шеи, а для усиления эффекта несколько раз несильно похлопываю по щекам.

Итак! Что мы имеем…

Как и говорил господин Сафи, интерес господина ли Жено к Беа носил вполне невинный характер. Поначалу. Со временем внимание хозяина дома к своей горничной обрело несколько иной оттенок. Я удивилась, прочитав об этом.

В моём представлении подобный вариант развития событий был столь же реален, как согласие господина ли Жено на мезальянс. Слишком укоренился в сознании образ упёртого консерватора и блюстителя традиций, давно изживших себя. Однако записи Беа упрямо говорили об обратном.

Ли Жено не склонял её к связи, используя давление, что бы под этим словом ни подразумевалось. Девушку соблазняли и обольщали. Аккуратно и настойчиво. Спустя два месяца она сдалась.

Вот тут меня ждал ещё один сюрприз. Мне думалось, что странные отношения быстро потеряют остроту и новизну для ли Жено, но нет. Интерес мужчины не ослабевал. Более того, он ударился во всевозможные чувственные эксперименты. Именно так в двух словах описала происходящее в хозяйской спальне Беа. Что касается подробностей… шок, вызванный некоторым из них, объяснялся воспитанием в приюте и отсутствием под рукой современных романов, другие же вызывали оторопь, а порой и неприятие даже у меня.

В общем, последний опыт, который ли Жено поставил на своей горничной, относился к разряду игр с дыханием. Вот тут и всплыл широкий атласный пояс.

Беа чуть было не задохнулась. Ли Жено это вовремя заметил и остановился, но испуг и нехватка кислорода сделали своё дело: у девушки случился первый серьёзный приступ. Перепуганный мужчина отвёз занемогшую любовницу к знакомому лекарю, — я благодарна Беа за указание имени, поскольку в документах, собранных полицейскими, об этом визите не упоминалось — тот посоветовал пройти полное обследование. Узнав о предыдущих приступах, не столь сильных, он уже настаивал на нём.

Последнюю запись Беа сделала сегодня. Дата не стояла, но этом не было необходимости. В своём послании девушка обращалась ко мне по имени. Главное, почерк почерк, хоть и неровный, был вполне узнаваем.

Она написала о том, что ей было известно про убийства, поскольку исправно получала записки с одними и теми же словами: «Сегодня он довёл дело до конца». Записки, кстати, к дневнику прилагались. В их авторстве Беа подозревала господина Дейна, но полагала, что посылал он их по собственной инициативе, не ставя в известность хозяина.

Зачем? Возможно из-за нелюбви к бывшей горничной. Наверняка, он был уверен: в полицию она не пойдёт. Почему бы в таком случае не воспользоваться прекрасным шансом и не потрепать ей нервы!

А возможно, господину Дейну не нравилось увлечение хозяина. Наверняка ведь ему самому приходилось опосредованно принимать в нём участие. Помогать избавляться от трупов, к примеру. Записки могли бы послужить плохонькой, но уликой. Если всё так, как я предполагаю, то улик должно быть гораздо больше.

Уж не он ли оставил браслет? Не он ли нанял дуболомов для слежки за мной и тех, кто проник в квартиру? Если их отыскать, то вполне возможно, они назовут имя ли Жено, которое господин Дейн «случайно» обронил, обговаривая условия сделки…

Мелина! Пора остановиться! Последние предположения из области твоих фантазий! Доподлинно известно лишь одно: имя убийцы. Буду честной сама с собой добраться до ли Жено самостоятельно у меня нет шансов, но тут как за столом зелёного сукна: у твоего противника на руках сильная карта — тебе нужна такая же, только козырная.

Сильная карта ли Жено — брат короля. Вряд ли он в курсе увлечений друга, но чтобы рассказать о них, нужно как минимум попасть к его высочеству на аудиенцию. Это процесс длительный, и никто успеха не гарантирует, а вот внимание ненужное я привлеку.

Вариант с его величеством тоже нежизнеспособен.

Попробовать выйти на кого-то из его окружения? Ох! Честно сказать, я даже не знаю, кто вхож в круг доверенных лиц Рено та Амбро!

Кто же ещё мне может помочь? Нужен кто-то наделённый властью и почти кровно заинтересованный в устранении господина ли Жено, например… например, кто-то из его политических конкурентов, а ещё лучше оппонентов!

Если судить по отчёту, предоставленному Полем, в столице политиков, обиженных душителем девушек, — пруд пруди! И каждый пятый из них имеет вес в обществе…

— Мелина? — сонный голос Роже совсем не похож на обычный, к тому же он приправлен нотками удивления. Их тоже нечасто услышишь от друга. — Что ты здесь делаешь?

Прежде чем ответить, сгребаю в сумку все бумаги, разложенные на столе. Что удивительно, они влезают без проволочек и капризов!

Ничего-ничего, мои хорошие, подождите до тех пор, пока я не запрусь с вами в спальне. Там я вас переберу и рассортирую!

На столе остаётся сиротливо лежать платок Беа. Стакан с разводами на внутренних стенках тоже выглядит уныло.

— Доброе утро, Роже, — я демонстрирую открытую и искреннюю улыбку. У меня утро действительно выдалось добрым! — Или ещё не утро?

— Сейчас начало седьмого. — Мужчина медленно подходит к столу и присаживается на свободный стул. — Ты когда проснулась?

— А я и не ложилась, — сообщаю бодрым голосом. — Хочешь холодный чай? И, кстати, где ваша прислуга?

— Чай холодный я не хочу, но посуду после него придётся отмывать мне, потому что у госпожи Грэтте сегодня выходной.

— Ясно. — Я дотягиваюсь до платка, и тут мне в голову приходит интересная мысль. — Роже, а ты не мог бы сегодня поколдовать вот над этой вещицей? — подталкиваю платок ближе к другу.

— В прямом смысле или в переносном?

— И в том, и в другом. Мне нужна полноценная экспертиза.

— Хм… неофициально?

— Естественно!

— Мне не сложно, но вещественные доказательства, добытые таким путём…

— А это не вещественное доказательство, и вряд им станет, — обрываю нравоучения. — Мне просто нужно знать, всё ли в порядке с этим платком?

— А есть сомнения? — наконец, Роже проявляет интерес.

— Если бы ты умирал, ты бы в этот момент передал находившемуся рядом человеку какую-либо вещь безо всякого умысла?

— Это вряд ли!

— Вот и я так думаю. Ну что? Поработаешь?

Роже забирает предмет дискуссии и убирает его в карман брюк. Сюртук-то он ещё не успел надеть, пока красуется в жилете и рубашке.

— Значит, ты всю ночь размышляла над делом, от которого тебя отстранили.

Это скорее утверждение, нежели вопрос, но я понимаю: он всё равно нуждается в комментарии с моей стороны.

— Можно и так сказать.

— И как успехи? Преступник уже разоблачён?

— В этом расследовании, мой милый Роже, разоблачение