Ответ приходит после третьего же листка. Черновики! А я и забыла, что сунула их именно сюда.
Вот ещё один вариант проявления тёплых чувств к аккуратности. Писать доклады я не люблю из-за того, что иногда приходится переписывать целые листы, потому что где-нибудь в конце листа умудряюсь сделать помарку. Ещё у меня есть замечательная привычка: помимо записей в блокноте составлять развёрнутый план отчёта, и порой я увлекаюсь…
Начальству мои записочки без надобности, а мне… надо подумать, как можно использовать всё это богатство! Я провожу пальцем по обрезу стопки. Солидная!
Не проходит и десяти секунд как она исчезает в недрах моей сумочки. Поначалу влезать она не хотела, что не мудрено: там ведь уже лежала свеженькая подборка от полицейских, спрятанная в первую очередь, но я проявила настойчивость.
Гляжу на стол, заваленный папками. Смысла перебирать всё это добро нет. Пусть господа полицейские сами пакуют его по коробкам. Я же займусь более важными делами!
Достав из кармана пальто голофон, вызываю Роже.
— Какие у тебя планы на сегодняшний вечер, — именно это он слышит вместо приветствия.
— Судя по выражению твоего лица, мы встречаемся. Я угадал? — друг сохраняет невозмутимость.
— Угадал. Я могу к вам приехать прямо сейчас, или вы оба ещё на службе?
— Я — да, а Самюэль уже час как вернулся. Так что тебя ожидает горячий чай с чем-нибудь сладким.
— О! Рада это слышать!
Роже хитро улыбается:
— Ну, может, ты всё же приоткроешь завесу тайны и намекнёшь, чего ожидаешь от нашей встречи?
— Не поверишь, я сама ещё толком не определилась! С одной стороны дружеская поддержка не помешает, а с другой — встряска.
— Вот как?! Ладно, я свяжусь с Самюэлем, предупрежу его насчёт твоего визита, а заодно обсужу с ним оба варианта нашего поведения в соответствии с высказанными тобой пожеланиями.
Я отвечаю слабой улыбкой и тихим:
— Хорошо. Буду через полчаса.
Роже отключается первым.
Я убираю голофон и, чтобы не терять времени, громко зову:
— Поль!
Полицейский врывается в кабинет с таким ошалелым видом, будто услышал новость о пожаре.
— Можете забирать это всё.
Мужчина глядит на гору папок, к которой я даже не притронулась, и он это замечает.
— Значит, всё? — Поль поднимает с пола пустую коробку.
Я отворачиваюсь к вешалке за пальто. И надеваю его, уставившись в стену. Не хочу, чтобы взгляд Поля преследовал меня во снах, тревожа совесть.
— Да, Поль! — я направляюсь к выходу, по-прежнему избегая взгляда полицейского. — Мне было очень приятно с вами поработать, но извините, с этой минуты я в отпуске!
Поль не удосужился закрыть дверь в кабинет, поэтому я замечаю господина Гильбе, прогулочным шагом проходящего мимо. Сразу видно: человеку нечего делать!
— Господин Гильбе, приветствую вас! — я хватаю за локоть мужчину, не ожидавшего такого поворота событий. — Как здорово, что вы проходили мимо! Видите ли, мне нужно спешить, а господам полицейским нужно вынести кое-какие документы, — я киваю головой через плечо, привлекая внимание коллеги к Полю, наверное, до сих пор стоящему возле моего стола с коробкой в руках. — Вы не побудете в кабинете? Недолго! Они ребята быстрые.
— Понимаю, но я… — мужчина начинает икать причины для отказа, но я сегодня не в настроении:
— Вот и прекрасно! Вотчина господина Калло в вашем распоряжении! — я с усилием втягиваю опешившего следователя в кабинет, а сама выпархиваю через порог.
Что он там кричит мне в след, уже неважно! Я еду с Роже и Самюэлю, а там… а там посмотрим.
ГЛАВА 7
Какое всё-таки счастье быть уроженкой Од! Подпиши я бумаги, которые господин Виго настойчиво пытался вручить мне перед посещением места преступления, визит на квартиру Роже и Самюэля прошёл бы в разговорах на ничего не значащие темы и за распитием чая с вкуснейшим пирогом из кондитерской Бишо. А так, всё вышло иначе!
Конечно, не рассказала друзьям все подробности хода расследования, но общую картину с настоящими именами описала. И совесть меня не мучает! Дело закрыли? Закрыли. Клятву о неразглашении с меня взяли? Нет. Даже если кто-то из этой парочки проболтается — мало ли откуда информация получена! Несмотря на всю секретность, которую развёл господин Виго, некто узнал о том как и в какую сторону движется дело, и потрудился его прикрыть.
В связи с моим отстранением я выслушала от Самюэля множество утешительных слов, что не удивительно, учитывая его характер! Меня вообще удивляет, как он при такой чувствительности выбрал адвокатскую стезю.
Роже тоже расщедрился на несколько скупых фраз, содержащих помимо эмоций некое рациональное зерно.
— Единственное, чего я не могу понять, — ставлю чайную пару на столик, — так это почему так остро реагирую на все сегодняшние события?! И в лечебнице и в пансионате я вела себя… не лучшим образом, — небольшая пауза требуется мне для поиска замены слову «недостойно».
Оба мужчины пристальным взором окидывают мою фигуру. Я краснею: слишком уж непривычно ощущать неподдельный интерес с их стороны!
Единый! Что же они хотят увидеть? Какие изменения…
Ох! Не думают же эти негодники, что причина моего состояния в деликатном положении?!
Дрожащими от возмущения пальцами цепляюсь в чашку. Нужно как можно скорее занять рот, а то наговорю лишнего!
— А где твоя брошь? — Роже первым завершает осмотр.
— Какая брошь? — чашка с остатками чая замирает у самых губ.
— Амулет, который тебе подарили после завершения дела об исчезновении Этель из мильского музея?
Я отодвигаю чашку и смотрю на жакет. Роже прав, брошь, которую я всегда прикалываю к любой одежде, будь то платье, блузка или, как сейчас, жакет, отсутствует.
— Во всех этих религиозных заведениях помимо защитных заклинаний используют всевозможные плетения, влияющие на психику, — Самюэль объясняет очевидное.
Могла бы и сама догадаться! И догадалась бы, если бы помнила, что буквально перед выходом из квартиры госпожа Асти чуть ли не силой заставила меня снять подготовленный с вечера жакет. Он, видите ли, показался ей недостаточно свежим и нуждался в срочной чистке! В итоге мне прочистили сознание.
— Вот интересно, почему никто до сих пор не озаботился вопросом правомерности использования такого рода магии! — ворчу недовольно. Впрочем, недовольство по большей части я испытываю самой собой. Однако кому легко признавать собственные ошибки?
Несмотря на то, что мои возмущения ответа не требовали, Самюэль находит нужным отреагировать на них:
— Светсткая власть и духовенство соблюдают нейтралитет.
— Понимаю, — вздыхаю я. Не маленькая уже, но всё равно получается горько и разочарованно.
— Не грусти! — подбадривает меня Роже. — Лучше съешь ещё один кусочек пирога и, пожалуй, нам пора в дорогу.
— Да не люблю я сладкое… — фыркаю на попытку впихнуть в меня третий кусок десерта, но тут же переключаюсь на иное: — Постойте! Что значит «пора в дорогу»? Вы куда-то уезжаете?
Роже
