После прочтения статьи я не ощутила ни удовлетворения, ни радости. Не было ничего. Только пальцы внезапно сделались холодными как лёд.
Прошло ещё пять дней, когда на первых полосах всех газет появилась шокирующая новость: Жорж Менси, крупный промышленник, недавно завершивший бракоразводный процесс и получивший возможность начать жизнь с чистого листа, после вынесения оправдательного приговора по делу об убийстве Юдо Амори покончил жизнь самоубийством.
Дабы не наводить панику и не обрушивать рынки, все издания опубликовали заметку о том, что господин Менси пошёл на это шаг осознанно, понимая все последствия своего ухода из жизни. Он привёл дела в порядок и оставил исчерпывающие рекомендации для руководства, полномочный представитель которого уже озвучил отношение к предписаниям, назвав их в высшей степени полезными и рабочими. По его словам, они помогут предприятию Менси продержаться на плаву до тех пор, пока не будет определён новый глава концерна.
Полагаю, автором идеи размещения этой заметки в статье, больше похожей на некролог, стали чиновники нескольких министерств сразу. Им не хотелось наводить порядок в том хаосе, который неизбежно бы образовался без успокоительных строк интервью с неким господином Клои.
Об этой услуге я господина Менси не просила, но не сомневалась: он сам её окажет. Можно было сколько угодно уговаривать себя в том, что справедливость свершилась по законам Од. По законам Дийона доведение до самоубийства — уголовно наказуемое деяние. Мне оставалось надеяться лишь на то, что мне удалось совершить идеальное преступление, и никто и никогда не узнает о моей причастности к нему.
В тот же день, что вышла новость о кончине Менси я написала заявление на отпуск с последующим увольнением. Выражение, появившееся на лице моего начальника, когда до него дошёл смысл моего прошения, я не забуду никогда. Однако он его подписал и не задал ни одного вопроса.
ГЛАВА 9
Сегодня ночью мне приснился дядюшка Маркрэ. Он вопреки обыкновению хмурился, поджимал губы и качал головой. Все попытки вытянуть из него объяснение недовольству разбились о стену молчания, как волна о скалы во время прилива.
Проснувшись, я не смогла сомкнуть глаз. Если в сновидении я не понимала, чем расстроен родственник, то в состоянии бодрствования всё стало предельно ясно. Будь он жив и узнай, что я натворила, реакция с его стороны была такой же. Возможно, даже хуже.
Много лет назад папенька сумел связать чувство вседозволенности, пустившее корни в моей душе, с тем давним случаем, когда я стала свидетелем безнаказанности преступника. Пусть в глазах взрослых всё выглядело жестокой шуткой, жертвой которой стал мой кот, а в роли шутника выступил соседский мальчишка, инцидент привёл к определённым последствиям. Эти последствия папеньке и дядюшке пришлось устранять в течение нескольких лет. И вот всё вернулось к тому моменту, с которого началось.
Я слишком привыкла, что многие вещи, которые я себе позволяла на службе оставались незамеченными коллегами и начальством. Слишком увлеклась, поддавшись азарту. Слишком крепко в моём сознании засел девиз Академии. Справедливость — превыше всего. Этим можно оправдать многое.
А, возможно, я просто устала. Устала от того, что, даже зная, кто убийца или вор, вынуждена кропотливо собирать доказательства вины, строить из них несокрушимые стены, которые не смог бы сломать и Самюэль. Особенно мерзко становилось, когда все знали о виновности преступника, но начинали юлить, изворачиваться и угрожать. Наверное, поэтому я и поддалась порыву разрешить проблему с Обэ Амори и Жоржем Менси таким способом.
Да, я испытываю страх от осознания содеянного. Единый — свидетель, теперь на моей совести две жизни! Но я всё равно не считаю свой поступок аморальным. Он совершён не по закону, а по справедливости. Если кому-то покажется, что я ошибаюсь, эти люди непременно меня найдут и сообщат о своём недовольстве. Жаль только, эта встреча станет последней в моей жизни, но позора и огласки удастся избежать. Если же кто-то из коллег по цеху докопается до истины, мне и Самюэль не поможет. В таком случае меня ожидает бесславный конец.
— Мелина?! — госпожа Асти удивлена, застав меня в седьмом часу на кухне. — Что же вам не спится? Вы же в отпуске!
Я неопределённо пожимаю плечом и тут же ловлю сползшую до самой кисти шаль.
— Не привыкла ещё.
— К безделью быстро привыкаешь! — фыркает соседка, подходя к разделочному столу. — Что вам приготовить на завтрак? — она оборачивается ко мне. — Я могу сделать…
— Мне всё равно, — перебиваю женщину и поднимаюсь со стула. — Желудок ещё не проснулся, поэтому готовьте то, что легче, или то, что сами хотите.
Госпожа Асти замирает с жестяной кофейной банкой в руках.
— Моя дорогая, с вами всё в порядке? Мне совершенно не нравится ваш голос.
— Возможно, я тоже не до конца проснулась.
Мой ответ не обманывает проницательную женщину. Покидая комнату, я чувствую, как она сверлит взглядом мой затылок.
***
На сегодня в плане только одно дело: визит в банк. Поступив на службу в Управление, я открыла накопительный счёт, на который ежемесячно откладывала довольно приличную сумму. Когда я перешла в отдел, занимающийся раскрытием особо важных преступлений, отчисления увеличились. Кроме того, накопилось достаточно средств, чтобы попытаться их с умом инвестировать. По рекомендации Самюэля я нашла человека, который работал с моими накоплениями. Пришло время выяснить, удалось ли господину Арли совершить чудо.
Поскольку встречу с банкиром я согласовала заранее, ожидать приёма в общей очереди не пришлось: меня приняли по времени. Более того, я выяснила, что для клиентов по записи в обслуживание включали чашку очень хорошего кофе! Пока я его пью, господин Арли докладывает обстановку по моим финансам. В детали я не вникаю, но общий смысл ясен и прозрачен. Ситуацию можно назвать радужной. Знакомому Самюэля действительно удалось совершить чудо. Единый, хоть одна хорошая новость!
Распрощавшись с господином Арли, я выхожу в коридор. В общей очереди я с удивлением замечаю знакомое лицо.
— Господин Ламмейн? — я останавливаюсь возле мужчины, он вскидывает голову и недоверчиво глядит на меня.
— Вот так встреча, госпожа да Мерод! — владелец кофейни поднимается со стула, дабы должным образом засвидетельствовать своё почтение. — Никогда бы не подумал, что мы с вами встретимся здесь.
— Согласна с вами, — я киваю на папку в его
