В темноте ничего разглядеть невозможно, а любопытство уже невозможно унять. Покидаю комнатку, приняв решение посмотреть при свете, что же изображено на фотографии, а потом сразу же вернуть. Легко притворяю за собой дверь и уже собираюсь покинуть дом, но меня останавливает мужской голос, гулко отскочивший от стен сеней.

— Кто это тут у нас?

Замираю с поднятой ногой, застигнутая этим вопросом врасплох. Быстро поворачиваю голову в сторону звука и вижу перед собой очень высокого мужчину. В полумраке я не могу различить черт его лица, и вижу только силуэт.

— А где хозяйка? — не дождавшись от меня ответа на свой первый вопрос, вновь спрашивает меня мужчина.

— Здрасьте, — наконец-то «отмираю» я и, махнув рукой куда-то в сторону, произношу: — Она там.

Мужчина хмыкает. Проходит мимо меня, задев при этом своим локтем мое плечо. Взявшись за ручку двери, за которой скрылась баба Нюта, он вдруг замирает.

— А что в этой комнате? — вдруг спрашивает он у меня, кивком головы показывая на дверь каморки, из которой я только что вышла.

— Там?.. Ничего особенного.

— А что ты там долго делала? И вообще, что ты здесь делаешь?

Поднимаю на него взгляд и вижу, как в темноте белеют его глаза. Они даже поблескивают при этом мрачном свете, словно у кота.

— Пришла помогать этой бабульке. Вы знаете, старшим надо помогать. А потом заблудилась. Здесь столько дверей, сам черт ногу сломит, пока выход найдет.

Кидаю на него злобный взгляд, будто бы это он виноват в том, что здесь так много дверей.

Этот тип определенно начинает меня раздражать. Все спрашивает, да выведывает у меня что-то… Пришел к бабе Нюты — все вопросы к ней. Если захочет, она даже может ему экскурсию по дому провести. А от меня попрошу отстать.

— Заблудилась, значит? Ну что ж. С кем не бывает… Выход там.

Меня разворачивают в сторону двери. Прикусываю язык, чтобы не сказать какую-нибудь колкость. В любом случае, неприятности мне не нужны, а я уже нарываюсь на них. Пока не стоит лезть в бутылку.

Медленно продвигаюсь к выходу. У двери зачем-то оборачиваюсь.

Странный мужчина все еще стоит на прежнем месте, пристально всматриваясь в приоткрытую дверь каморки.

Не выдерживаю и фыркаю. А потом, прежде чем я успеваю себя остановить, с моих губ слетает:

— Ну что вы там хотите найти? Может, вы думаете, что баба Нюта у себя кого-нибудь прячет?.. Да ладно, не стесняйтесь, проходите… Найдете что-нибудь интересное — мне расскажете.

— Ну что же ты, девочка, говоришь? Такими словами не бросаются просто так.

— Не, ну, а что? — меня уже не остановить. — Вдруг она немецкий шпион? Или, наоборот, партизан на чердаке прячет?.. Внешность, ведь знаете, бывает обма-а-анчива…

Усмехаюсь и поворачиваюсь к мужчине спиной. Наверно, у него хромает чувство юмора. Я понимаю это по насупившимся бровям и повисшему меду нами напряженному молчанию. Тишина давит мне на уши и чуть-чуть на психику.

— До свидания, — прощаюсь я с незнакомцем и спешно покидаю дом.

***

Уснуть мне не удавалось довольно долго. Я все ворочалась с боку на бок. То было жарко, то вдруг становилось холодно. А еще меня жутко злила постоянно сползавшая на пол простыня.

Все обитатели дома наверняка уже видят седьмой сон. А вот мне никогда не снятся сны.

В детстве мне было даже обидно, когда подружки собирались во дворе и обсуждали, кому что приснилось. Было ужасно интересно наблюдать за тем, как они по соннику определяют значение сна и с умным видом подытоживают: «Тебе, Нинка, снилось, будто ты помидор ела? Тебя ждут неприятности… А ты, Аня, косы заплетала себе? Жди долгую дорогу…»

Потом они, как обычно, поворачивались ко мне, а мне, как обычно, рассказать им было нечего…

Самое интересное, что Аня вскоре действительно переехала жить в Мурманск… Да и в основном большинство предсказаний сбывались.

Мама говорит, что я не вижу снов, потому что и сплю-то всего по три часа каждую ночь. Мы с ней даже часто ругаемся по этому поводу, но в этой ожесточенной борьбе между моей совестью и книгами обычно побеждают книги.

Самое интересное, что книги увлекательны лишь тогда, когда от тебя не требуют их прочтения. Я, например, не выношу читать что-то по внеклассному чтению… Но, если книга захватит меня с первых же страниц, я уже не смогу остановиться, пока не узнаю, чем в ней все закончится.

В очередной раз переворачиваюсь на другой бок и подкладываю руки себе под голову. Все книжки остались где-то там, далеко… Но, надо признать, все, что со мной сейчас происходит, кажется еще похлеще какого-нибудь романа. Вернуться бы поскорее…

…И вот, когда я уже вот-вот готова была уснуть, до моего слуха донеслись чьи-то голоса. И этот чей-то далекий разговор вовсе не привлек бы моего внимания, если бы я не услышала смутно-знакомый голос. Напрягаю слух, пытаясь вникнуть в суть разговора. Говорящих двое. Их голоса звучат очень глухо, и я не могу разобрать ни слова.

Приподнимаюсь на локтях и выглядываю за занавеску в окно. На улице темно, хоть глаз выколи. Проселочную дорогу освещает тонкий серп месяца.

А голоса тем временем приближаются. Теперь я понимаю, почему не поняла ничего из этой беседы. Говорящие ведут диалог на немецком.

Спустя какое-то время я вижу этих людей. Их, как я и полагала, двое. Один из них, насколько я могу увидеть в полумраке, в форме. Другой в простой рубахе и штанах. Тот, что в форме, значительно уступает в росте своему спутнику.

Они переговариваются вполголоса. Причем все больше говорит человек без формы. Он будто бы что-то рассказывает другому мужчине. Второй же внимательно слушает собеседника, изредка выпуская изо рта сизый табачный дым. У его губ красным мерцающим огоньком тлеет сигарета.

Они проходят вплотную к моему окну. Непроизвольно дергаюсь, скрываясь за занавеской.

Спутники ненадолго замолкают. А потом один из них снова начинает говорить. И внезапно я понимаю, где уже могла слышать его голос. Возможно, я ошибаюсь, но все его интонации напоминают мне того мужчину, которого я видела всего несколько часов назад в доме бабы Нюты. Но только что он может делать ночью на улице в обществе немца? И, тем более, о чем-то с ним переговариваться? К тому же, насколько я могу судить, говорит он на чистейшем немецком.

Жду, пока голоса почти совсем не стихают вдали. После чего подбираю с пола свою одежду и в спешке натягиваю ее на себя. Затем осторожно залезаю на подоконник и как можно тише открываю оконную раму.

Как тень,