На некоторых площадях и улицах появились аэростаты воздушного заграждения, которые поднимались в воздух с наступлением темноты. На крышах высоких домов стоят зенитные орудия. Витрины магазинов укрыты мешками с песком.

Мугалев приехал домой рано утром. Он жил недалеко от академии, в Подколокольном переулке. Жена, открыв дверь, обрадованно всплеснула руками. Ведь она знала «его дело», знала, где был он. Переодевшись, Павел Михайлович наскоро позавтракал. Скупой, торопливый разговор с детьми — четырехлетним Сашей и десятилетним Владленом. Поспешный уход не удивил жену, только ребята пытались задержать отца. Они давно, его не видели.

Многих товарищей и сослуживцев Мугалев уже не застал в академии. Одни находились на фронте, другие — в распоряжении Наркомата обороны. Павла Михайловича тоже сразу же охватило желание поскорее уехать туда, где гремят бои. И через несколько дней он во главе группы слушателей академии отбыл на фронт со специальным заданием Ставки Верховного Главнокомандования.

Был конец июля. Все сложнее становилось положение на фронтах. Вражеское продвижение в глубь нашей страны продолжалось. 16 июля фашистские войска взяли Смоленск.

Группе военинженера 2-го ранга Павла Михайловича Мугалева было поручено произвести тщательную рекогносцировку участка Серпухов — Коломна, определить необходимые силы и средства для подготовки серии взрывных заграждений на случай подхода противника.

К месту назначения офицеры прибыли поздно вечером. Машины остановились возле бревенчатого одноэтажного домика. Здесь их приняли представители командования сектора обороны. Расспросили, как добрались, каково самочувствие, познакомились поочередно с каждым. Затем ввели прибывших в курс разворачивавшихся событий.

Каждый из них должен был продумать и сделать предложение, которое командование использует для укрепления участка обороны на дальнем подступе к Москве.

Мугалев полностью включился в эту работу.

Как он понимал, испытания тралов были временно прекращены. Но, будучи глубоко убежденным, что противоминный танковый трал нужен армии, он продолжал думать о нем, готов был в любой момент со всей энергией приступить к дальнейшей работе над ним. Но когда придет это время?

Мугалев, как конструктор, не был ограничен разработкой только своей темы. Он знал, с каким предубеждением и даже иронией были поначалу встречены реактивные минометы БМ-13. Какая, мол, это артиллерия! Но когда 14 июля 1941 года по Оршанскому железнодорожному узлу прогремел первый залп «катюш», мнение скептиков о боевых качествах нового оружия резко изменилось. Этот факт обнадеживал Павла Михайловича, утверждал в нем глубокую уверенность в правоте и его дела. Тральщики, безусловно, понадобятся войскам и будут должным образом оценены.

…Разгромленные под Москвой немецко-фашистские войска откатывались назад. Мугалев был уже далеко от столицы. Военно-инженерная академия, эвакуированная во Фрунзе, затребовала своих преподавателей, в том числе и Павла Михайловича, тотчас же, как только была завершена ими работа на рубеже Серпухов — Коломна. Но какой офицер может спокойно усидеть в глубоком тылу в то время, когда на фронтах успешно осуществлялся ряд наступательных операций! Мугалев понимал, что это лишь начало. Впереди — жестокие бои. Как бы противник ни старался вернуть утраченные позиции, но начало его изгнанию положено. Вот когда нужны нашим частям тральщики.

И он пишет рапорт с просьбой дать ему возможность подготовить тральщик к будущим наступательным боям. Ответ не заставил себя долго ждать. Когда пришла депеша «Срочно выехать в Москву», Мугалев понял зачем.

Начальник инженерных войск Красной Армии генерал-полковник М. П. Воробьев со своим штабом располагался в здании Военно-инженерной академии имени В. В. Куйбышева. Общение с Михаилом Петровичем Воробьевым всегда доставляло конструктору радость. До войны он был начальником факультета средств инженерного вооружения академии, частенько читал лекции. Генерал увлекал аудиторию глубокой эрудицией, прекрасными ораторскими качествами, широтой взглядов. И весь его внешний вид был располагающим: высокий, плечистый, умное доброжелательное лицо… Большое внимание он уделял исследовательской работе слушателей. Был в курсе дел и разработок, которыми занимался Мугалев.

Возвратившегося из Фрунзе конструктора М. П. Воробьев принял немедленно. Когда адъютант пригласил офицера в кабинет, он увидел там также профессора Г. И. Покровского. Мугалев знал, что профессор внимательно следит за его исследованиями, и мнением его дорожил необыкновенно. Ведь Покровский был не только блестящим экспериментатором, но и замечательным педагогом-энциклопедистом, на лекции которого собиралась чуть ли не вся академия. Кругозор его был совершенно необъятен. В короткие часы отдыха он любил заниматься живописью или играть на виолончели.

— Посоветовавшись с комбригом, мы пришли к единому мнению о прогрессивности вашего предложения и поддерживаем его, — сказал М. П. Воробьев, усаживая Мугалева за стол. — Фронты должны получить модернизированный вариант трала.

Конструктор не смог скрыть охватившего его волнения. Больше всего выдавали его чувства глаза. У Мугалева они синие, проникновенно-доверчивые и вместе с тем настороженные — ведь он специалист по минам, секундная оплошность, единственное неловкое движение стоит жизни. Поэтому у него и взгляд очень осторожного человека.

Г. И. Покровский, понимая состояние своего ученика, ободряюще кивнул ему.

Окна кабинета Михаила Петровича Воробьева выходили на Покровский бульвар. Этот старинный уголок Москвы генерал любил трогательно. Покровский знал об этом. И одну из своих картин с видом на бульвар подарил генералу. Теперь она висела в кабинете. Мугалев заметил ее, вобравшую в себя суровый облик военной Москвы. Конструктор был доволен, что судьбу его решают эти люди.

— Чтобы ускорить работы по испытаниям тралов, — продолжал Воробьев, — Ставкой дано указание выделить Тульский завод НКПС с его конструкторским бюро. Вам поручается возглавить эти работы. Контроль и помощь будет осуществлять первый секретарь Тульского обкома партии Василий Гаврилович Жаворонков. Надо спешить, товарищ Мугалев, с работами, довести испытания ваших образцов до дела в наиболее короткие сроки. Смело стройте и экспериментируйте. Испытаниями тралов будет руководить специальная комиссия. Ее возглавит от Автобронетанкового управления инженер-майор П. К. Ворошилов. С ним и согласовывайте свою работу.

В начале мая 1942 года Мугалев выехал из Москвы в Тулу. Первым человеком, с которым он встретился там, был В. Г. Жаворонков. Секретарь обкома буквально окрылил конструктора:

— Наступит наконец и такое время, когда широким фронтом пойдем вперед. Вот когда будет особая нужда в ваших тралах.

Мугалев помнил замечания танкистов и теперь думал над тем, что можно сделать еще для облегчения конструкции трала и увеличения его маневренности и проходимости. Он решил отказаться от сплошного дискового катка опытных образцов и ввел раздельные секции перед каждой гусеницей танка.

На заводском полигоне секции трала крепили к танку Т-34. Легкая в управлении «тридцатьчетверка» в дыму и пламени разрывов день-деньской бороздила полигон. Секции трала крепили также и к легкому танку Т-60. Машина эта тоже выдержала все испытания. Разрывами мин не только отрабатывалась конструкция наземного тральщика, но и вырабатывалась и утверждалась в людях уверенность в безопасности траления.

В номер заводской гостиницы Мугалев возвращался поздним вечером, усталый и полуоглохший. Сон был коротким и тревожным. С