Наконец, я добрался до сцены. Поднявшись, я увидел, как в противоположный угол забилась моя тёмная половина, вот только помимо ожога на груди, который я мельком успел увидеть в первый раз, у него ещё был прокушен бок, да так, что кусок мяса лишь чудом держался на нескольких лоскутах кожи.

— Значит, не хочешь уходить, — прошипел он, — Ну тогда добей меня! Та тварь в стене не сумела этого сделать, хотя попытка была и хороша, ну да и она меня запомнит, уж я-то в долгу не остался!

— Мне не за что тебя убивать, — разум словно осветило понимание, — коли то, что ты называешь Тёмным Эгом, пробудило тебя, значит, в этом есть и моя вина, — тихо сказал я, — и если я убью тебя, значит, лишь признаю, что и сам достоин такого посмертия.

— Нет. Нет! НЕТ, УБЕЙ МЕНЯ! — умоляюще прокричал он из последних сил.

— Не буду я тебя убивать, и бросать не стану. Мы две части одного целого, нравится тебе это или нет. Вместе совершили ошибки — вместе и исправим. А теперь потерпи ещё чуть-чуть.

Я не знаю, почему я стал делать именно это. Как будто кто-то невидимый и заботливый шептал, как правильно поступить. Я подошёл к нему и аккуратно приподнял. Сначала он сопротивлялся и отталкивал меня, однако очень быстро сдался. Ему было жутко больно, и он терпел из последних сил… Затем я обнял его, а потом опустил голову к ожогу на груди и слабенько подул. Вторую же руку я заботливо приложил к раненому боку, баюкая его и изо всех сил желая, чтобы ему не было больно. И в этот момент, — невероятно, — он поднял правую руку и коснулся моей рассечённой щеки. И боль из неё стала уходить. Я не знаю, сколько мы пробыли в таком положении, — может минуту, может, сутки, — но затем яркая вспышка ослепила нас, и мы оба потеряли сознание…

***

— Он очнулся. Сработало, ему удалось это пережить, — произнес чей-то громкий, рычащий голос.

Я открыл глаза. Надо мной было голубое небо, по которому плыло единственное облачко в форме спирали. Грудь болела, как будто очень сильно сгорела на солнце. На щеке шрам тоже немного болел, но было терпимо. Бок, как ни странно, не болел совсем. Я хотел было воспользоваться памятью тёмной стороны и всё-таки рассмотреть то чудище из стены, но мое подсознание, заботливо охраняя хрупкий и уязвимый разум, быстро погасило это воспоминание, похоронив его в глубинах памяти навсегда.

— О чём ты говоришь, дракон, — недоумённо спросил Дхасс, — он очнулся, значит, он не под действием Тёмного Эго? Ведь всё хорошо?

— Все просто отлично, потому что его тёмная сторона души не погибла. Недооценил я его силу воли, что и говорить.

Я встал. Все смотрели на меня. Повернувшись к дракону, я осмотрел его, едва сдерживания гнев. Ужасно хотелось снова обрушиться на него всей своей мощью. Желание это подстёгивало и то, что я каким-то образом понимал: дракон сейчас сопротивляться не будет

— Твои задние лапы целы? Очень жаль, ты вполне заслуживаешь того, чтобы тебе их поломали! — сквозь сжатые зубы процедил я.

— Я понимаю всю величину твоих страданий, однако воззови к своей интуиции, и ты поймёшь, что у нас просто не оставалось другого выхода, — сдержанно ответил дракон, — да, ты очень сильно рисковал, но мы все верили в твою силу воли и твои способности. Ты остался в выигрыше, и ты ещё это поймёшь. Впрочем, тяжести своего поступка я не преуменьшаю, и готов нести за него ответственность. Хочешь меня убить, — он склонил голову к моим ногам, — убивай.

— Не получилось сделать из меня душевного калеку — захотелось сделать палачом? — с презрением спросил я, отходя и с трудом сдерживаясь, чтобы не плюнуть, — убирайся отсюда и озаботься тем, чтобы никогда больше не встречаться на моём пути. Иначе одному из нас действительно придётся умереть.

Я развернулся и пошёл прочь от него. Послышался тяжелый взмах крыльев: Алаэрто избавил нас от своего общества. Я развернулся к прочим участникам этого процесса.

— Вы, наверное, очень огорчились, узнав, что я не уничтожил свою тёмную половину?

— Дэмиен, — тихо сказала Миа…

— Знаете, вы ведь очень сильно рисковали с этим ритуалом, — безжалостно продолжал я, слушая отчёт своей интуиции касательно произошедшего, — ведь могло получиться и наоборот, и тёмная сторона души могла уничтожить светлую. Вы… не задавались вопросом, что бы вы стали делать в таком случае?

— Дэмиен, пожалуйста, — ещё тише прошептала Миа.

— Впрочем ты, Миа, сработала неплохо. Я бы даже сказал — отлично. Поразить меня моим же оружием — это выше всяческих похвал, просто верх находчивости.

Я снова пошёл прочь. Однако, пройдя двадцать шагов, обернулся и сказал:

— Я помню наш уговор, и он остаётся в силе. Но сейчас я, с вашего позволения, хотел бы побыть один.

Дхасс и Воррт хотели было пойти за мной, но их остановил Вогнар.

— Оставьте его. Сейчас ему в самом деле многое нужно обдумать. Он всё поймёт и примет, просто нужно немного времени.