«Откуда ты знаешь, что все именно так?! – раздраженно спросил Еремеев, абсолютно не сомневаясь, что болотный источник говорит правду. Одновременно Александр пытался прикинуть шансы приземлиться мимо кольев. – И кто такой дерведь?»
«Дерведь – это медведь, над которым поработала магия тех же эльфов, превратив его в свирепое кровожадное существо. Человек с ним никогда не совладает. С большим трудом иногда может волшебник, да токмо артефакт Стурга любого лишает и магических, и жизненных сил. А вот знания… Их у меня много, и ты пока еще имеешь возможность к ним прикоснуться. Или умереть на кольях».
«Спасибо за альтернативу! – Еремеев сообразил, что источник каким-то невероятным образом остановил время, но, как только их разговор закончится, ему придется возвращаться в реальность, которая приготовила трагический конец одному очень хорошему, каким себя считал Александр, человеку. Пока этот «хороший человек» не видел даже намека на приемлемый выход, а потому старался тянуть время до последнего. – Слушай, а как ты меня отыскал?»
«Кто-то в пруду познания наглотался слишком много воды, а высшая магия эльфов насытила ее энергией, позволив мне помимо наблюдений еще и пообщаться с тобой немного».
«Ты меня совсем запутал. Говоришь, что высшая магия эльфов забирает способность к чарам, да и мои жизненные силы крадет, а вот водицу, наоборот, заряжает. А как же амулет Руха?»
«Высшая волшба чужаков сильнее и твоей, и амулета Руха, хотя без него ты бы приземлился в яму высушенным скелетом. Но всем им далеко до моих возможностей!»
«Выходит, я сейчас упаду на колья, лишенный магии и сил, а та часть тебя, которая, как ты говоришь, сильнее, даже сделать ничего не сможет? И после этого хвастаешь, что ты бесконечно могуч, все знаешь и все умеешь?»
«Я предложил тебе очень хороший исход, человек, но ты…»
«Секундочку. – Еремеев перебил невидимого собеседника, нащупав крошечную ниточку, которая могла хоть как-то вытянуть из беды. – А разве я сейчас не являюсь частью твоей силы? Пусть малой, но весьма шустрой, способной не только рассуждать о мудром и вечном, но и действовать, чтобы это «мудрое и вечное» распространялось и за пределами болот. Ты допустишь, чтобы эту часть сгубили? Может, я, конечно, и глуп, но считаю еще большей глупостью так бездарно разбазаривать ценные ресурсы!»
Ответили ему не сразу, видимо, эмоциональное мысленное высказывание заставило задуматься:
«Нет, ты не глуп, человек. Я вижу, как ты судорожно цепляешься за жизнь, как ищешь выход там, где его нет».
«Если его нет, это не значит, что его нельзя создать. Все зависит лишь от желания и возможностей. Желания у меня – хоть отбавляй, а возможностей… Уверен, они имеются у одного недавно проснувшегося источника. Надеюсь, кикимора не успела его истощить за пару дней?»
Еремеев специально не стал напоминать, что номинально является хозяином источника, поскольку именно он разорвал путы сна.
«Будь ты на острове, проблем с силой не возникло бы. Здесь же мои возможности ограниченны. Магию тебе смогу вернуть лишь через сутки».
«А здоровье?» – Александр сообразил, что помощь ему все-таки окажут.
«Здоровья у тебя на двоих хватит. Но не забывай – там дерведь».
«Сеанс связи» закончился, и Еремеев сразу упал с высоты двухэтажного дома… солдатиком… в промежуток между кольями. Один из них сейчас заточенной частью касался носа.
«А говорил – ничего не может. Вон как метко меня уронил – ни царапины».
– Твоя удачливость, Данила, просто невероятна, – раздался знакомый голос. – Я даже начинаю волноваться за жизнь одной милой зверушки.
«А где обещанное здоровье? Ощущение, будто гектар целины вспахал, причем плуг тащил сам, без лошади».
Выглядел Александр ничуть не лучше, чем себя чувствовал, однако в следующее мгновение усталость резко пошла на убыль. Еремеев при этом постарался оставаться слегка сгорбленным, с опущенными плечами.
– Эй, Данила, неужели не узнаешь старых приятелей? Или не рад меня видеть?
Боярин осмотрелся. Он действительно находился на дне квадратной ямы глубиной в два человеческих роста и размерами десять на десять метров.
«Здесь что, копали фундамент дома с подвалом, но вместо здания натыкали кольев в центре? Уж не тех ли, что с окраины Дорогобужа пропали? Еще и причудливую корягу с краю поставили. И где дерведь? Не скажу, что жажду с ним повстречаться, но плохое в гости звать не приходится, само приходит».
Заостренными кольями толщиной в руку был утыкан большой круг в центре. Прямо под ногами Еремеев заметил сиреневый кругляш.
«Вторая часть артефакта? Больших денег небось стоит, надо будет подобрать». – Даже в таком положении Александр не мог не думать о трофеях – местные привычки уже намертво приклеились к его натуре.
– Так и будем молчать? – снова заговорил надоедливый тип.
– Да узнал я тебя, Густав, успокойся, – словно от назойливой мухи отмахнулся Еремеев. – Просто думаю, что мне с этим ценнейшим знанием теперь делать?
– Могу подсказать, Данила: готовиться к смерти. Ибо задолжал ты многим столько, что десять жизней расплатиться не хватит.
Александр продолжал изображать немощного: тяжело дышал, руки держал опущенными, казалось – если бы не колья вокруг, он бы просто упал.
У собравшихся вокруг ямы на лицах читалось недоумение. Их отбирали для сражения чуть ли не с былинным богатырем, а тот оказался задохликом, едва стоявшим на ногах.
– Лучший способ избавиться от долгов – отправить к праотцам заемщиков, – произнес Еремеев, да еще закашлялся, показывая, что нездоров.
В приступе кашля он и опустился к земле, якобы для того, чтобы подтянуть сапог на ноге, а заодно подобрал сиреневый шарик.
– Зря стараешься, Данила. Сей предмет тебе не поможет. Чтобы задействовать, энергии много надобно, а нынче он пуст.
– Небось эльфы велели вернуть безделицу, вот ты и встревожился?
Шишколобых боялись, но тех, кто с ними имел дело, не жаловали, поэтому Еремеев надеялся внести хоть какой-то разлад среди наемников.
– Какие эльфы, Данила?
– Которые заплатили за мою голову, Густав.
– С чего это вдруг чужакам понадобилась глупая башка какого-то боярина?
– Думаю, им не понравилось терять головы своих сородичей.
Далеко не все наемники знали русский язык, но среди понимающих нашлись и те, кто по-иному взглянул на нанимателя, – они слышали о некоем Даниле, сумевшем одолеть нескольких шишколобых.
– Ты, видать, не токмо телом ослаб, но и умом тронулся. Пора прекращать твои страдания. Так и быть, по старой дружбе окажу помощь.
– Значит, ты целую армию собрал, чтобы устроить мне проводы на тот свет? Боишься, сам не справишься?
– Насмешил, Данила. Просто тут молва прошла, что ты чудовищ одной левой способен одолеть, вот люди и пришли посмотреть. А чтобы ты не шибко запыхался, для начала подобрали чудище поменьше. Приступим с богом.
По знаку Густава кто-то из зрителей выстрелил из арбалета в корягу, которая стояла возле утыканной кольями площадки. Коряга ожила и громогласно заревела. Только теперь Еремеев понял, кого она ему напоминала, – исхудавшего медведя.
«Вот же
