– Чего расселся, порученец? – Бравый голос лешего прервал речь человека, на плечо которого приземлился дятел.
– Думу думаю, – ответил Еремеев.
– Об чем?
– Да вот, собрался в гости к шведам и не знаю, выпустят ли меня обратно.
– К супостатам? По своей воле? А у тебя с головой все в порядке? Часом, не стукнулся об чего?
– Разве что об дубину, коей ты меня натурализму ради приласкал. Вот с тех пор и творю незнамо что, – съязвил Александр.
– Так то для дела было надобно, а нынче?
– Тоже нужно. Собираюсь с их королем торговаться.
– По поводу крали своей?
– Угадал, хочу обговорить условия ее вызволения.
– А случись, они пустыми окажутся?
– Постараюсь убедить супостата.
– Ой ли?
Дятел даже клюва не раскрывал, но голос Еремеев слышал отчетливо, при этом знал, что лешего может слышать лишь тот, к кому он обращается.
– Ты хоть душу не трави. Мне все равно туда идти, а уж как получится, разберемся на месте! – повысил голос Александр.
– Слушай, порученец, а нельзя эту встречу в лесу устроить? А то место, считай, посреди поля… Супостат вон все деревца извел в округе. Прям как ты подле Троицкого.
– Опять попрекаешь?
– И не думал, – тут же открестился леший. – Я о другом. Сам разумеешь – местечко не ахти. Ни мне полной силой не дотянуться, ни прелестнице.
– Не я его выбирал, леший. А король шведский, видать, в курсе, что мы сработались.
– Дюже умный супостат попался?
– Не дурак – точно.
– А ты, случаем, куковать не обучен? – задал неожиданный вопрос леший.
– Большая наука «ку-ку» сказать?
– Три раза сумеешь?
– Ку-ку, ку-ку, ку-ку. Леший, ты решил поиздеваться, что ли?
– Молодец, Данила! Вот так и поступишь, ежели там беда приключится.
– Я стану куковать – и что?
– Буду знать, что тебе плохо.
– И все?
– Там поглядим. Говорю же, что не имею силы в чистом поле.
– Спасибо, утешил. Кстати, тебе желуди нужны? – Еремеев вытащил из кармана два серебряных плода.
– Приму, коль просишь, – торопливо ответил леший, не желая упускать подвернувшуюся оказию.
– Не прошу, а даю в долг, – объяснил Александр.
– Это как?
– По открытому долгу. Потом сочтемся.
– А давай без долгов? – предложил леший. – Ты нам желуди, а мы с прелестницей шишколобых отвадим от твоего города. Туда сразу шестеро направляются.
– Откуда знаешь? – встревожился Еремеев.
– Так они по моим лесам шастают, окаянные! А мне-то уж ведомо, что в собственных угодьях деется. – Леший не моргнув глазом выдал заслуги кикиморы за свои.
– Хорошо, договорились. Только вы уж там постарайтесь.
– Уж мы помилосердствуем над ними, – пообещала птичка, схватила желуди и улетела.
– Еще и эльфы?! Вот ведь кого точно не трогал, так нет – приперлись! Получили по морде, заглянули еще – с тем же результатом. И снова-здорово, – пробурчал Еремеев. – Ладно, не до них пока. Пора мне, пожалуй.
Он поднялся.
«Ну да, с собакой поговорил, с птицей посовещался… Глянешь со стороны – точно паренек с катушек съехал. А если учесть, куда я сейчас направляюсь, так и последние сомнения отпадают: с адекватностью у товарища большие проблемы. Однако на Руси недаром говорили: дуракам везет. А мне, кроме как на везение, больше и рассчитывать не на что».
Боярин Данила, он же Еремеев Сан Саныч, сделал первый шаг к очередной мышеловке. Правда, мышью он себя не считал, но в этом еще следовало убедить тех, кто подготовил ему западню.
– Ну что, Жучка, устроим супостатам Полтаву под Кардымовом?
Глава 15
В западне
С момента проникновения Еремеева в стан противника минуло более получаса, но шведы не спешили начинать разговор. После долгих разбирательств к нему вышел невысокий, склонный к полноте мужчина средних лет. Судя по описаниям того же Творимира, он не мог являться королем Швеции. Монарх был моложе, стройнее и лицом аристократичнее. Когда толстяк представился, выяснилось – он всего лишь барон каких-то там земель и зовут его Альбрехтом.
– А ты знаешь, боярин Данила, что, приняв перстень короля, ты сим фактом признаешь его власть над собой? – напыщенно заявил барон, когда они все-таки начали переговоры.
– С чего это вдруг? – «наивно» спросил Еремеев.
Возле ног хозяина паинькой сидела Жучка. Вела она себя просто идеально – с момента появления еще никого не загрызла. Пока…
– Это же проще простого, молодой человек. На перстне вытеснен герб, принадлежащий Карлу. Ты добровольно взял его вещь, значит, тоже принадлежишь правителю. А коли так…
– Все абсолютно не так, барон, – перебил его Александр, не позволяя увести разговор в сторону.
– Будешь оспаривать неопровержимые истины? – Альбрехт стремился запутать парня, используя в своих речах заумные слова.
– Меч, выкованный хорошим мастером, также имеет клеймо. Мечом владеет воин, но это не значит, что кузнец имеет власть над бойцом. Скажешь, я не прав? – парировал Еремеев.
Вести переговоры в окружении двух рядов вооруженных воинов не очень удобно, но не убегать же, пока не выяснишь главного. Александр пока не услышал ни слова ни о Зарине, ни о встрече с королем.
– Сравнивать монарха с простолюдином недопустимо! Это чревато серьезным наказанием, – строго предупредил барон.
– И королей, и простолюдинов Господь создал по своему образу и подобию, – опять возразил Еремеев.
Он старался не обращать внимания на дышащих в затылок шведских воинов. Пока они с бароном перебрасывались пустыми фразами внутри живого кольца, время шло, и солнце уже неумолимо приближалось к горизонту.
Альбрехт с досадой понял, что легкого разговора не получится – тактика с ходу запудрить мозги не сработала. Запугивать молодого наглеца он пока не решался, опасаясь грозной собачки подле боярина. Относительно нее у переговорщика тоже имелись некоторые инструкции. Сейчас барону требовалось вывести собеседника из равновесия, чтобы затем подтолкнуть к безрассудству. Пока Альбрехт на ощупь искал подходящий способ.
– Кузнец токмо за себя отвечает, а королю приходится всю страну на себе тащить.
– Коли ему так тяжко, зачем он еще парочку держав на свои плечи взвалил? Мне тут недавно про Голландию и Данию рассказали.
– Хоть это и не твоего ума дело, Данила, но, так и быть, поясню. Там простых людей обижали, вот и пришлось вмешаться. – Барон поправил усы.
«Ты мне еще начни мозги пудрить насчет прав человека. Сколько здесь живу, постоянно убеждаюсь: ничего в человеческой природе не меняется. Есть волшебство или нет – люди такие же!»
– А что, у нас тоже обижают? И почему я об этом ничего не знаю?
– Как у вас говорят, в чужом глазу соринку видно, в своем бревна не замечаешь. Вот вы ничего и не знаете о бедах собственного народа. А наш король к соседям с должным вниманием. Даже русский язык выучил, дабы без толмача общаться с теми, кто помощи просит.
Александр мог бы поспорить, что и пословица не к месту, и о чаяниях народа он знает больше иноземцев, но уже давно понял, что толстяк зачем-то тянет время, значит, тему пора сворачивать.
– Не спорю, работа тяжелая, но у короля по сравнению с кузнецом помощников куда больше. Ежели они знают свое дело, а не под ногами путаются, то и править легче.
С самого начала разговор шел не по существу. То барону собака чем-то помешала, то он весьма настойчиво приглашал зайти в шатер, а после отказа Данилы выстроил живую ограду из воинов, за которой и
