Глава 32

Комната отца являла собой воплощение опрятности. Его сумки аккуратно стояли под стеной у окна, костюмы висели в платяном шкафу, а кожаный саквояжик с множеством маленьких стеклянных флаконов стоял на письменном столе. Большинство комнат в Холодном Чертополохе были обустроены одинаково: слева от входа находился шкаф, а небольшая комната для купания примыкала к расположенной справа гостиной. Дальше стоял письменный стол, напротив него – кровать, а между ними находилось окно.

В воздухе витал уже знакомый древесный аромат, хотя мой нос уловил и нотки иных духов. Пытаясь унять бешено бьющееся сердце, я на цыпочках подошла к столу и осмотрела саквояж из темной кожи. В нем стояли три ряда маленьких флаконов – по десять в каждом. На них были наклеены сделанные от руки этикетки, описывающие заключенные во флаконах ароматы. Это было дело жизни Кройдона Фроста, человека, лицо и состояние которого похитил обезумевший бог и который, вероятнее всего, давно гнил где-то в канаве. Я заглянула в его сумки, но не увидела ничего интересного – только банки с насекомыми для его паука и несколько смен нижнего белья. Ничего. Для человека с его благосостоянием и вкусом подобный дорожный набор можно было назвать почти аскетическим. Но я видела, как он писал письма, значит, они должны были где-то лежать. Я вернулась к столу и без особой надежды ощупала черный саквояж. Его днище показалось мне чересчур толстым, но как я ни старалась, больше ничего не удалось из него извлечь.

Что, если там второе дно? – мелькнула мысль.

Я провела по дну пальцами. Безрезультатно. В отчаянии я начала вынимать один флакон за другим и искать под ними. И в самом деле, под вторым рядом – под третьим флаконом слева – обнаружилось непонятное круглое углубление. Я нажала на него и услышала щелчок. Из-под флаконов выдвинулось второе дно.

Я увидела пачки писем и начала наугад их листать. По большей части это была переписка настоящего Кройдона Фроста, потому что почерк не совпадал с тем, которым было написано письмо, полученное мною. Под письмами лежала бухгалтерская книга, под которой, в свою очередь, обнаружилась пачка сложенных листов бумаги. Я разложила их на столе, косясь на дверь и напоминая себе, что времени у меня совсем мало.

Вначале эти страницы показались мне полным вздором – списки имен, разделенные вертикальными линиями, наспех проведенными от руки. Присмотревшись, я поняла, что эти имена упорядочены и, по существу, представляют собой генеалогические древа. В самом верху каждой страницы он поставил собственное имя, после чего перечислил женщин, на протяжении лет становившихся его любовницами. И хотя записям было не более двадцати лет, имен было много. Десятки. Я перевернула страницу. Сотни. У меня в животе все сжалось, и к горлу начала подступать дурнота. Но я продолжала читать в поисках имени своей матери. Большинство имен были вычеркнуты, что, судя по всему, означало, что эти женщины уже умерли.

Больше всего меня встревожило количество перечеркнутых имен, а еще невероятное количество его детей, которые загадочным образом умерли в совсем юном возрасте.

Бог ты мой, двадцать лет, минувшие с момента его пробуждения, он без устали плодил потомство, а затем его уничтожал.

Я лихорадочно искала имя матери, но вдруг мне в глаза бросилось генеалогическое древо, показавшееся мучительно знакомым.

1793 Дердра Донован _________ Брэндон Кэнни.

Дочь: Амелия Джейн Кэнни.

Мэри действительно убила Амелию. Миссис Хайлам оказалась права, хоть и не совсем так, как она полагала. Неужели то, что Амелия тоже сюда явилась, – простое совпадение? Как и то, что она оказалась – бог мой! – моей сводной сестрой? Это было последнее его убийство, между Амелией и мной еще оставалось много других девушек, были и другие, родившиеся позже. Но лишь одно имя в этом страшном списке было обведено кружочком. Мое.

В этом он не солгал: он действительно приехал ради меня. Я понятия не имела, попадется еще когда-нибудь этот список мне в руки или нет, поэтому попыталась запомнить еще не вычеркнутые имена. Ауралина Уолтерс, Джастина Блэк, Эмма Робинсон… Мне и в страшном сне не могло присниться, что у меня так много сводных сестер. Мерзавец!

Возможно, если то, что я задумала, пойдет сегодня не по плану, я смогу их предостеречь. С другой стороны, если это случится, то мне не жить, а значит, и не написать им письма. Я подумала о количестве вычеркнутых имен и задалась вопросом, не убьет ли он меня, получив желаемое. Ему нужна книга. Возможно, он и в самом деле слишком слаб, чтобы противопоставить что-то ее обжигающему прикосновению, но когда он ее получит, необходимость во мне отпадет.

Я покинула его номер прежде, чем меня успели поймать с поличным. То, что я узнала, придало мне решимости и уверенности в своих силах. День близился к концу, и времени у меня осталось слишком мало. Я бросилась вниз по лестнице, промчавшись мимо одного из Постояльцев, которого, похоже, совсем не удивило мое появление из комнаты отца. В конце концов, в мои обязанности входили смена постельного белья и опорожнение ночной вазы по просьбе гостей. Я ретировалась вовремя, потому что из западной гостиной мне навстречу выбежал Ли.

– О, слава богу, Луиза, – тяжело дыша, зашептал он. – Я уже не знал, как его там удерживать. Меня ищет миссис Хайлам. Брины прочесали Малтон и Дерридон и, разумеется, так ничего и не выяснили.