– Проснулся? Замечательно.

В дверях кухни появился раздетый по пояс молодой человек. Он был высоким и мускулистым. Его торс покрывали старые шрамы, прорезавшие густую поросль на груди. Аккуратно переступив через чудовище, молодой человек подошел ко мне. В зубах он зажал конец бинта, чтобы перевязать глубокую рану на своей правой руке.

– Как твое горло, дружок?

– Ты заблудился? – с трудом спросил я, дотронувшись до шеи.

Молодой человек от удивления замер, и конец бинта вывалился у него изо рта. Потом откинулся назад и рассмеялся. В свете, исходящем от алтаря, его темная кожа отливала золотом. Я обратил внимание на татуировки на его руках и ногах – сплошные ряды симметричных иероглифов, словно выведенные на коже опытным писцом.

– Я в пути. Не волнуйся, Бенну, я здесь, чтобы позаботиться о тебе и помочь пройти остаток пути.

Я вздохнул и молча вознес благодарственную молитву. Молодой человек вышел и вернулся, держа в руке небольшую чашку, от которой исходил цветочный аромат с примесью запаха козьего молока. Опустившись возле меня на колени, он дождался, пока я крепко взял ее в руку. Чашка была еще горячей, когда он передал ее мне.

– Выпей, это облегчит боль.

У него был северный акцент, и говорил он грамотно. Скорее всего, он вырос и получил образование в одном из аристократических домов на севере королевства.

– Тебя прислали Мерит и Хрисеис? – спросил я.

– В некотором смысле. Пей. – У него были странные глаза. Не карие, как мне показалось вначале, а темно-фиолетовые. – Тебя трудно отыскать, Бенну, и это очень хорошо. Они тебя повсюду разыскивают, и сейчас тоже ищут. Устроили облавы во всех наших храмах и убежищах от Бухена до Мейдума. Только благодаря помощи Матери я нашел тебя здесь в самый последний момент.

– Облавы? – Наконец чай или то, что было в чашке, успокоили мое огнем горевшее горло. Боль в спине и ногах утихла, и я, испытывая облегчение во всем теле, сделал еще один глоток. – Неужели жрецы старых богов послали против нас свое войско?

– Нет, это что-то новое, – сказал он. – Хуже, чем прежде. Таких существ мы никогда еще не видели. Они поклоняются тому, кого зовут Пророк. Он принимает обличье фермера, хотя вовсе никакой не крестьянин. Их появляется все больше и больше, они идут с востока, эти Нефилимы[2] и Арбитры Пророка.

– А ты? – спросил я. – Как мне называть человека, который убивает чудовищ с осами вместо глаз?

Он усмехнулся и провел покрытыми рубцами ладонями по лбу и черным волосам, от самых корней заплетенным в аккуратные косички.

– Кхент, – произнес он, склонив голову. Острый подбородок и тонкий нос придавали ему сходство со скульптурой. – У нас будет время узнать друг друга лучше, Бенну. А сейчас ты должен отдохнуть и набраться сил. Через три часа мы выходим, потому что дело срочное, а дорога нам предстоит долгая.

Пока я трудилась в подвале над переводом, в доме надо мной поднялась суматоха.

Мужчины уже вернулись от родника и нашли записку Амелии. Казалось, все комнаты наполнены воплями Мэйсона Брина, который словно лишился рассудка, и оглушительным криком его отца. Даже сквозь слои дерева, кирпича и ковров я слышала, что мнения разделились. Страдающий Мэйсон утверждал, что нужно немедленно организовать поиски. Мистер Брин, наоборот, настаивал, что они должны обо всем забыть и без промедления отправиться в Лондон.

Я точно знала, что никто отсюда не уедет, но надеялась, что они отправятся в лес разыскивать Амелию и оставят нас в покое. Если повезет, мерзкий мистер Брин и похожее на волка чудовище с фиолетовыми глазами встретятся и у нас станет одной проблемой меньше.

Подумав еще немного, я решила, что не хочу возвращения монстра. Нет, я даже молилась о том, чтобы ослепительный свет Финча испугал его настолько, что он убрался бы далеко-далеко и навсегда.

Хотя в подземной библиотеке пахло сыростью и было темновато, я наслаждалась царившей там тишиной. В это утро я так переволновалась, что даже стала сомневаться, успею ли за одну неделю закончить перевод для мистера Морнингсайда.

– По крайней мере, – пробормотала я, поставив точку в конце строки, – материал нескучный.

Я поймала себя на мысли, что меня захватили приключения юноши Бенну. Чем дольше я читала дневник, тем больше понимала, почему мистер Морнингсайд им заинтересовался. Там упоминались Арбитры, и я могла предположить, что Бенну участвовал в древнем и, очевидно, до сих пор не разрешенном конфликте. Финч упоминал войну и противостояние, и мне надо было выяснить, содержит ли этот путевой дневник какие-нибудь ценные для мистера Морнингсайда сведения о его врагах. Я никак не могла понять, какое отношение все это имеет к Суду над ним и, прежде всего, как он узнал, что дневник содержит важную информацию. И чтобы в этом разобраться, необходимо было его прочитать.

Мои глаза начали уставать от напряженной работы при тусклом свете нескольких свечей, горевших голубым пламенем. Прошли часы, и в доме все стихло, так как мужчины отправились искать Амелию. Вероятно, ее уже увезли в Дерридон на повозке. Чиджиоке должен был нанести визит Джайлсу Сент-Джайлсу, чтобы поместить ее душу в какую-нибудь зачарованную птицу.

– Надеюсь, они подобрали ей стервятника, – произнесла я, отодвигаясь от стола.

Чтобы отдохнуть, мне нужно было немного размяться, поэтому я принялась ходить по комнате, тряся онемевшими пальцами и раздумывая о всяких вещицах, которые скрывал здесь мистер Морнингсайд.

Я могла бы неделями разглядывать все, что было здесь собрано, суя нос в каждый уголок. Тут были книги, написанные на языках, с которыми я ни разу не сталкивалась, и банки, наполненные какой-то жидкостью, которая пугливо жалась к дальней стенке сосуда, как только я приближалась. Также хозяин счел нужным хранить огромные фолианты, страницы которых были переложены засушенным чертополохом. Я прошлась мимо камина и уткнулась в угол библиотеки. Увидев прислоненную к полкам картину с четырьмя фигурами, я осторожно приблизилась, словно запечатленные на ней люди могли наблюдать за мной с другой стороны холста.

Наклонившись, я заметила, что изображение частично скрыто пыльной тканью – куском старой белой парчи, свисавшей свободными складками. Я подцепила край ткани и, подняв, принялась изучать картину и ее странных героев. Там были изображены трое мужчин и одна женщина. На невероятной красоты женщине было драпированное, как у римских статуй, одеяние пурпурного цвета, от которого даже ее кожа приобрела легкий розовый оттенок. Вплотную к ней стоял мужчина, и казалось, что они как-то связаны. Возможно, они приходились друг другу мужем и женой или братом и сестрой. Просторный черный плащ скрывал почти всю его фигуру, а вырезанная из дерева маска, словно