— Спасибо за помощь. Мы не хотели вас потревожить, и уйдем сразу, как вы позволите, господин Морохир и госпожа… — я вопросительно поглядела на женщину, ожидая, что она назовет свое имя.

— Ее зовут — Маэль, — произнес Чокнутый Эльф с вызовом.

— Госпожа Маэль, — поклонилась я еще раз, и только потом сообразила, что имя у человеческой женщины было эльфийское. Маэль — любимая.

Рот у меня раскрылся сам собой, а Морохир сказал:

— Она — моя жена.

Эта новость огорошила меня еще больше, чем когда госпожа Маэль признала во мне девушку.

Надо же! Человеческая женщина — жена эльфа!

Я смотрела на эту пару во все глаза. По сравнению с эльфом, Маэль была сущей серой утицей рядом с величавым черным лебедем. Но вот что странно — они словно дополняли друг друга, не вызывая в моей душе никакого эстетического протеста. Хотя ведь драгоценные камни тоже хорошо смотрятся рядом с жемчугом или гранатом, или бирюзой, они прекрасно дополняют друг друга. Вот как сейчас — эти двое, стоящие передо мной. Эльф смотрел с вызовом, женщина мягко и немного застенчиво улыбалась. Я оглянулась на Дагобера и пожелала ему мысленно хорошего пинка — принц презрительно кривил губы, всем своим видом показывая, что оскорблен до глубины души. Э! Да есть ли у него душа?

— Как бы вы к этому не относились, — сказала Маэль, ничем не выказав обиды, — я прошу вас поесть за нашим столом и отдохнуть в нашем доме.

Мне стало стыдно, и я покраснела еще сильнее, чем когда она заговорила насчет взглядов в сторону кое-кого.

— С благодарностью и удовольствием примем ваше приглашение, — торопливо ответила я. — И уверяю вас, что мы — я и мой спутник — совершенно не осуждаем ваш образ жизни.

Морохир нахмурился, а Маэль склонила голову к его плечу, ласково мне улыбнувшись, и сказала:

— Тогда накроем стол здесь, на веранде. В этом году розы цветут особенно красиво — будем трапезничать и любоваться цветами.

Она взяла Морохира за руку и увела за собой, а он подчинился послушно, как верный пес. Я смотрела им вслед, и в душе моей была настоящая буря.

— Меня стошнит, если сяду за один стол с ними, — сказал Дагобер, и я обернулась к нему, сжимая кулаки.

— Что же в них такого, твое высочество, отчего ваш аппетит пострадает? — спросила я ехидно.

Прекрасный эльфийский принц посмотрел на меня так холодно и с таким высокомерием, что просто выпрашивал, чтобы ему врезали по носу.

— Он живет с человеческой женщиной — и в самом деле чокнутый. Пойдем, не хочу оставаться здесь ни минуты, — он встал, прикоснулся к опухшей щеке и пробормотал что-то про дураков, которые роются в мусоре.

— Если ты уйдешь, я тебя покусаю похлеще пчел, — процедила я сквозь зубы, становясь на его пути. — Что такого постыдного они совершили, раз тебя затошнило? А может, ты сам с гнильцой, потому и тошнит тебя от собственной вони?

Дагобер смерил меня взглядом и еле заметно усмехнулся. И какая это была ухмылочка!

— С чего это ты их так защищаешь? Решил жениться на эльфийке? — спросил он с издевкой.

— Если решу, то не потерплю, чтобы гады вроде тебя воротили от этого нос.

— Вот как! — продолжал насмехаться он. — Только кто за тебя пойдет, недомерок? Разве что эльфийка будет слепая, как крот. Но уверен, что и слепая побрезгует тобой, крысеныш гномий.

— Можешь оскорблять меня, как хочешь, — сказала я, — но сейчас ты сядешь за стол, отобедаешь и будешь вести себя примерно, как мальчик в церковном хоре. Будь ты хоть трижды король, все равно не имеешь права осуждать других за любовь.

— А ты убежден, что у них именно любовь! — Дагобер картинно всплеснул руками. — Ты, как я погляжу, любитель рыцарских баллад прошлых столетий? Это лишь в сказках эльфы женятся на прекрасных смертных девушках, а в жизни так поступают одни лишь предатели. У нас чистая кровь и нечего мешать ее со всяким сбродом. Посторонись! — и он играючи отпихнул меня в сторону.

— Громкие слова, гора спеси и куча дерьма — вот кто ты, а не чистая кровь, — сказала я, с удовольствием наблюдая, как он закрутил точеным носом. — Нас пригласили, и мы должны принять приглашение. Это знак вежливости по отношению к тем, кто нам помог. Или у королей совсем нет чести?

— Тогда я пойду, — сказал Дагобер раздельно, пропустив слова о королевской чести мимо ушей, — а ты — если тебе так приятно это общество! — ты оставайся, конечно же. Прояви вежливость. Я ведь тебя не держу, — и этот наглец направился к двери как ни в чем ни бывало, уверенный, что я пойду за ним послушно, как щеночек на привязи.

Конечно, он не ожидал бунта, как не ожидал и хорошего пинка, которым я наградила королевский зад. И наградила от всего сердца — принц Дагобер чуть не улетел в дверной проем, успев в последний момент удержаться за косяк.

— Ах ты, мерзкий гномище, — прошипел он, оглядываясь. Глаза его потемнели, и выражение лица не предвещало ничего хорошего. — Давно надо было тебя вздуть, да я все жалел, но теперь…

— Подойди, подойди! Подправлю тебе физиономию, — пообещала я, — доделаю то, что пчелы начали!

Он шагнул ко мне, и я подняла кулаки к лицу, готовясь защищаться и нападать, если потребуется. Морни получил по морде, и этот эльфийский задавака тоже получит!