— Лучше пока остановиться, — сказала я. — Появились собаки — появится и хозяин. Покажем, что мы с добрыми намерениями.

Когда мы остановились, эльф сел на землю, а я пристроилась рядом с ним на корточках, пощупав ему лоб.

— Горячий, да? — спросил Дагобер, и я только кивнула. — Паршиво, — сказал он и улегся прямо на тропинке.

Долго ждать нам не пришлось, и следом за собаками показался хозяин — против света я приняла его за орка и судорожно нащупала нож, приготовившись защищаться. Но это был не орк, а всего лишь человек — высокий, бородатый, с угрюмым и тяжелым взглядом. Он волок за собой дубинку, и увидев нас остановился, внимательно разглядывая. Следом за ним показались еще трое таких же угрюмцев — только помоложе. Скорее всего, папаша и сыновья.

— Вы кто такие? — спросил бородатый грозно.

— Мы из гномьей деревни, — ответила я тоненьким голоском. — Моего спутника укусила гадюка, поэтому свернули с дороги и попали к вам. Помогите путешественникам, пожалуйста. А, дяденьки?

— Он эльф? — бородатый указал на Дагобера дубинкой.

Я ущипнула принца, чтобы не сморозил какую-нибудь напыщенную глупость и ответила:

— Да, он эльф. Но будь он даже жабой, проявите милосердие. Ему нужна помощь.

— Эльф. Здесь. И просит помощи, — бородатый обернулся к остальным и хмыкнул. — Ладно, мы же не варвары. Надеюсь, вы не замышляете ничего дурного. Иначе у нас разговор короткий.

— Мы безобидны, как птицы, — заверила я его.

— Птицы тоже разные бывают, — проворчал человек и кивнул своим: — Олаф, Видалф, поднимите эльфа. Несите его в сарай.

— В сарай? — переспросила я.

— А что? Не нравится? — парировал человек. — Можете тогда проваливать и искать дворец.

Людям шутка понравилась, и они засмеялись громоподобным смехом. Но эльфа подхватили и потащили по дорожке, присвистнув на собак. Я семенила следом, настороженно поглядывая по сторонам.

Мы и в самом деле попали на хутор — вскоре показались добротные постройки, а потом и дом. Дом был не слишком большой, но с флигелем и резьбой на карнизах. В окнах маячили румяные девичьи личики. Увидев эльфа, девицы так и высыпали на порог.

— А ну, в дом! — прикрикнул на них бородатый, и девицы брызнули, как мышата, весело пища и смеясь.

Я перехватила взгляд, которым Дагобер проводил их — и моментально разозлилась. Даже отравленный, он не пропустит ни одной юбки! Да, в сарае ему будет самое место!

Эльфа занесли в длинную постройку на сваях, и я залезла следом, поднявшись по широкой лесенке. В лицо ударил жаркий и ароматный воздух — здесь лежало сено. Пушистые золотистые горы источали тепло солнца и лета, и пахли всеми травами мира.

— Ему надо пропотеть, — сказал бородатый хуторянин. — В сене — самое то. А мы сейчас затопим баню.

— Спасибо! — заблеяла я, устыдившись за то, что мысленно упрекала человека в черствости. — А есть лекарь поблизости?

— Миль за двести, — фыркнул Олаф, сваливая Дагобера в сено.

— Я скажу Гюреске, чтобы приготовила какой-нибудь отвар, — сказал Видалф и вышел.

— Гюреска — это?.. — я вопросительно посмотрела на бородача.

— Это моя дочка, — прогремел он. — Она немного соображает в травах, поможет господину эльфу не подохнуть, — он неприязненно посмотрел на Дагобера, который живописно валялся в сене, раскинув руки и разметав золотистые волосы. Лицо его было бледным, брови трагически изломились — наверное, жалел себя до слез.

— Спасибо еще раз, — сказала я, бросая сапог эльфа. — Позвольте узнать, как вас зовут, добрый хозяин?

— Барт, — ответил он. — Гномы зовут меня Боровик.

— Черноголовый, — я не сдержалась и хихикнула, потому что человек и в самом деле походил на гриб-переросток.

— А ваши имена даже спрашивать не стану, — опередил меня Барт, когда я захотела представиться. — Когда твой друг поправится — проваливайте. И только попробуйте что-нибудь украсть.

— Мы не воры, — я даже не обиделась на обвинение, потому что и так было ясно — посчитай он нас ворами, близко бы к дому не подпустил. — И даже заплатим за еду и помощь.

— Много все равно не заплатите, — он окинул взглядом нашу запыленную одежду и стоптанную обувь, и вышел вместе с Олафом.

Я сняла куртку и свернула валиком, подсунув Дагоберу под голову. Потом попыталась устроить эльфа с максимальными удобствами — расстегнула на нем куртку, сняла и второй сапог, и ослабила повязку.

Вскоре появилась Гюреска — румяная, как пшеничная булочка, и такая же крепкая и черноволосая, как ее отец. Она смотрела на эльфа с беззастенчивым любопытством и некстати хихикала. Дагобер приподнял ресницы, посмотрел на нее и отвернулся, закрывая глаза.

— Питье сейчас настоится, — объяснила Гюреска, не глядя на меня, — а к ране мы сейчас приложим веронику. Она вытянет яд.

Заглянув под повязку, она покачала головой:

— Зачем вы прижгли рану?

— А что? Я видел, что так всегда делают, — перепугалась я.

— Так не надо делать, — наставительно сказала мне девушка, присаживаясь рядом с Дагобером и раскладывая на коленях чистую ткань, в которую были завернуты свежие зеленые листья — пушистые, как кошачьи лапки. — Ты просто закрыл рану, теперь кровь не найдет выхода. Господин будет болеть, — она ласково погладила Дагобера по щеке, а я только заскрипела губами.

Но человеческая дочь уже занялась раной — растерла листья, наложила их на змеиный укус, а поверх прикрыла мягкой ветошкой.

— Вам не повезло, — сказала Гюреска, прищелкнув языком, — сейчас у гадюк больше всего яда. Но мы не дадим такому красивому господину умереть, — она даже облизнулась, посматривая на эльфа.

— От укусов гадюк не умирают, — сказала я дрожащим голосом.

— Всякое бывает, — ответила она, разглядывая эльфа. — Но мы пропарим его в бане, и напоим парным молоком, и господин будет здоров и весел.

Она посидела с нами еще сколько-то, выспрашивая, откуда Дагобер шел и куда, а сама то хватал его за плечи, откидывала со лба прядь волос, то пыталась развязать на нем рубашку. Я бы не смогла ее выпроводить, но отец заорал со двора, и Гюреску как ветром сдуло, а в сарай заглянул Барт:

— Баня готова. Сейчас будешь парить своего дружка, гном.