- От тебя ужасно пахнет… — прошептала я.

- Пришлось изрядно провонять, чтобы разыграть это представление, — сказал он.

- Представление?..

- Его величество тоже решил поучаствовать, — Ален кивнул на хохочущего монаха, который чуть было не повенчал нас с Реджинальдом.

- Это — король?! — потрясение от всего случившегося было настолько сильным, что я с трудом понимала, что происходит. Возможно, я сплю? Или умерла — и теперь вижу то, чего нет на самом деле, а происходит лишь в моем воображении?

- Значит, голубиная почта? — веселился король, уже сгибаясь пополам от смеха.

- Ваше величество весьма изобретательны, — Реджи помотал головой. — Вы разыграли меня, как ребенка. Смотрю, и милорд граф жив, — он оглянулся на нас с Аленом. — Какая… приятная неожиданность. Чем же вы так воняли, милорд граф? Я поверил, что вы уже труп, даже сомнений не возникло.

- Рыбья желчь, — доверительно рассказал король. — Когда-то мы также представили в виде трупа меня — и не менее удачно, надо сказать. Взяли крепость без единого выстрела!

- Вашей находчивости можно позавидовать, — сказал Реджи. — Что ж, раз все так славно закончилось, разрешите мне удалиться, чтобы обрадовать обитателей замка. Они ведь до сих пор верят, что граф мертв. Позвольте мне сообщить им, что милорд жив и здоров.

- Какой быстрый, — сказал король и вдруг перестал смеяться. — Сначала надо разобраться с вашими клятвами, добрый сэр. Вы клялись перед алтарем, и клялись лживо.

- Да, лгун из меня вышел никудышный, — усмехнулся Реджинальд. — Приму любое наказание за это преступление. Но я так желал позаботиться о леди Бланш, что готов был солгать и небесам, лишь бы защитить ее.

- Все во имя любви? — ответил король ему в тон. — Как складно получается. А конфеты, которые вы отправили милорду графу от имени его жены — это тоже ради заботы о леди Бланш? Не хочешь их попробовать, Оуэн? Вероятно, они очень вкусные.

- Конфеты? А что с ними не так? — удивился Реджинальд.

- Все так, — его величество упер руки в бока, — они были нашпигованы ядом, как огурец семенами. Замечательное лакомство!

- Неужели… — Реджи посмотрел на меня, — миледи хотела отравить милорда? Нет, я в это не верю. Она тоже любит меня, но на преступление бы не пошла.

Я вскрикнула от такого несправедливого обвинения, но король заставил меня замолчать, властно вскинув руку:

Так значит, это леди Бланш собиралась отравить своего мужа? Неплохой ход, Оуэн. Только вы не учли одного — миледи никогда вас не любила и не любит. Я видел, как она оплакивала мужа — это горе невозможно подделать. Да и конфеты она приготовила особенные…

- Я сразу понял, что конфеты — это опасность, ловушка, — сказал Ален, прижимая меня к себе и целуя в висок. — Бланш предупредила меня.

- Предупредила? — спросил Реджи сквозь зубы.

- Она сделала их в форме лебедей, — Ален широко улыбнулся. — Для нас это знак предательства. Так я понял, что в замке предатель.

- Тогда это ваш слуга… — начал Реджинальд, но в этот момент один из монахов шагнул вперед, тоже снимая капюшон.

Рыжие волосы так и засияли на солнце. Это был Пепе — вовсе не в тюрьме, а сопровождавший графа и короля в образе монаха.

- Мой слуга говорит, что не покушался на миледи и тем более не убивал леди Милисент, — сказал Ален. — Ты готов опровергнуть его показания, Оуэн?

- Разумеется, — Реджи пожал плечами. — Все ложь. Графиня подтвердит это.

- Графиня? Женщина, которую ты запугал до смерти? — король пытливо посмотрел ему в лицо. — Что ж, я намерен провести тщательное дознание.

- Не надо дознания, — Ален отпустил меня и пошел по направлению к Реджи, хрустко разминая пальцы. — Вижу, этот тип от всего отбрешется, и язык у него без костей. Но есть другое средство — божий суд. Сэр Оуэн, как истинный рыцарь, ведь согласится на поединок? Условия такие…

Реджинальд сорвался с места столь быстро, что его не успели перехватить. Монахи, а за ними — король и Ален бросились в погоню, выхватывая из-под коричневых хламид длинные кинжалы.

Я бросилась за ними, но Пепе удержал меня:

- Ему некуда бежать, все выходы из замка перекрыты.

- Но они убьют его! — закричала я, вырываясь.

- Так будет даже лучше, — мрачно сказал Пепе.

- Нет! Не лучше! Не лучше! — я вырвалась и побежала следом за мужчинами. Ален не знает главного… Не знает главного!..

Почему-то Реджи побежал не к воротам, а наверх.

Когда я догнала его и преследователей на вершине башни, Реджинальд стоял на самом краю стены.

- Остановите его! — завопила я, и от страха ноги стали словно каменные. Встретившись со мной взглядом, Реджинальд расхохотался:

- Мой последний привет графу, графине и их счастливой семейной жизни! — он раскинул руки и повалился спиной с башни.

Король и Ален одновременно вскочили на парапет, глядя вниз.

Через несколько секунд они переглянулись и убрали кинжалы в ножны.

- Хороший полет, — заметил король, спускаясь со стены, в то время, как его монахи толпились рядом, ругая за беспечность. — Я рад, что он избавил меня от необходимости придумывать ему казнь.

- А я бы попридумывал с удовольствием, — ответил Ален, следуя за ним. — Он хотел мою жену. Такое не прощается.

- Я думал, тут вселенский заговор, — продолжал король, — а всего-то — один сумасшедший!

- Вам не следовало утруждать себя, ваше величество, — ответил Ален. — Я справился бы и сам.

- Чтобы я пропустил такое веселье?! — изумился король. — Да я не испытывал подобного удовольствия с того самого времени, как мы брали Донжон!

- Славная была вылазка, — согласился Ален.

Мужчины пожали руг другу руки, потом запястья, потом опять руки — видимо, это был их условный знак еще со времен воинственной юности. Но сейчас не могла умилиться подобным проявлением дружбы. Упав на колени, я стиснула ладонями лицо, понимая, что случилось то, чего я боялась.

- Маленькая графиня все еще не пришла в себя, — заметил король. — На твоем месте, Конмор, я подхватил бы ее на руки и унес утешать.

- Отличный совет! — согласился Ален и шагнул ко мне, широко улыбаясь. — Все закончилось, Бланш. Теперь не надо слез.

Он помог мне подняться и подхватил на руки.

Его величество шутливо благословил нас:

- Идите, дети мои, и будьте счастливы!

Они не слушали меня, хотя я опять и опять пыталась объяснить им, что же они натворили.

Я порывалась сказать Алену обо всем, но как только начинала, он либо закрывал мне рот поцелуем, либо начинал уверять, что не хотел испытывать моего сердца столь жестоким зрелищем, как он сам в гробу, но так было нужно, и прочее, и прочее.

Мы оказались в спальне, в мгновение ока я оказалась в постели, и