Пепе почему-то стоял у хрустального окна. Свет бил мне в глаза, и я видела лишь силуэт.

— Я иду вниз, Пепе, — позвала я, и он оглянулся.

— Не торопись, Бланш, — раздался совсем другой голос.

Мужчина у окна сделал несколько шагов по направлению ко мне, отступая от потока света.

— Реджи?! — узнала я его. — Зачем ты здесь? Что-то с милордом графом? А где Пепе?

И тут я увидела, что он держит в руках — перчатки. Перчатки из тонкой кожи прекрасной выделки.

— Вот как, — медленно произнесла я, пятясь по мере того, как он приближался. — Значит, ты все-таки возвращался в беседку в тот день…

— О чем ты? — спросил он.

Я смотрела на него — на Реджи, которого знала с детства, с которым не боялась ни лесных чудовищ, ни книжных разбойников, никого-никого. А теперь он сам был для меня пострашнее любого чудовища.

— Милорд рассказывал, что на столе в беседке были лишь поднос и крышка от подноса. Ты вернулся, чтобы забрать чайник и перчатки…

— Не понимаю тебя, — он стоял уже рядом, а я прижалась спиной к стене, лихорадочно пытаясь сообразить — услышат ли мой крик слуги на первом этаже, и куда подевался верный Пепе.

— И правда не понимаешь? Что же я сделала тебе, что ты хотел меня утопить?

— Утопить?! — он уставился на меня с таким удивлением, что я усомнилась в своих предположениях.

— Как ты вернул перчатки? — пошла я напрямик.

— Мне их передали…

— Кто?!

— Я передала, — раздался позади хрустальный голосок.

— Леди Милисент… — прошептала я, понимая, что попала в ловушку.

Дама ле Анж поднималась по лестнице, изящно держа подол, и приветливо улыбалась мне. Очень приветливо.

— Вы потеряли своего милого слугу, леди Бланш? — спросила она медоточиво. — Так вот он, лежит на ступенях. Почему-то решил прилечь и поспать среди белого дня.

— Вы отравили его?! — воскликнула я.

— Отравила? — красавица обиженно надула губки и захлопала глазами. — Ну что вы, я же не злодейка какая-нибудь. Он всего лишь спит, и будет спать достаточно долго, чтобы мы успели…

— Мы?! — я посмотрела на Реджи. — Так ты с ней заодно?

Прежде, чем Реджи успел что-то ответить, Милисент промурлыкала:

— Конечно, заодно. Мы с ним давние друзья. Вместе навсегда, до самой смерти. Так ведь, милый?

Я видела, что Реджи поморщился, но опровергать слова Милисент не спешил.

— Мне надо было об этом догадаться, — сказала я, стараясь не терять хладнокровия, находясь между этими двумя змеями. Именно сейчас я отчетливо поняла, о каких врагах говорила Вильямина. Одна змея — Сильвани. С ним не составило труда справиться. Но вот эти змеи… Пляшущие вокруг нас с Аленом, уверенные в силе своего яда… — Слишком уж осведомлены вы были о том, что происходит в нашем доме, — я пыталась потянуть время, потому что было очевидно, что намерения парочки были отнюдь не добродушными. — И ты, мой бывший друг, когда напропалую сплетничал о том, что говорил граф, и вы, леди, когда поспешили похвалить сбритую бороду милорда, хотя его самого еще не видели.

— Вы такая умная, такая славная, — продолжала мурлыкать Милисент, подбираясь ко мне все ближе. — Мне жалко убивать вас, но Реджи так решил, а значит, придется.

— Оказывается, ты пыталась сделать это и до меня, — сказал Реджинальд. — Какая ты дура, Милли.

Она вмиг растратила показную слащавость и выражение лица стало хищным, а взгляд — холодным:

— Почему это я дура?

— Потому что испортила весь мой план своей дурацкой выходкой.

— Испортила план? А может, в твои планы не входило убивать ее? — она мотнула головой в мою сторону.

Реджи промолчал.

— Может, захотел меня обмануть? — напирала она. — Ты решил избавиться от графа и жениться на ней?

— Избавиться от графа?! — воскликнула я. — Зачем, Реджи? Чем милорд провинился перед тобой?

Он молчал, с преувеличенным усердием натягивая перчатки.

— А вы? — я повернулась к Милли, К сожалению, она стояла между мной и выходом, и я боялась, что не смогу оттолкнуть ее, если брошусь бежать. — Вы сказали Алену, что отступитесь от него. Вы солгали?

— Что поделать, бедная, наивная девочка, — ответила леди Милисент, пожимая плечами. — Люди, подобные Алену так и хотят быть обманутыми.

— Это ведь не в первый раз, когда вы его обманули? — я впилась в нее взглядом. — Ален не мог взять вас силой. У него болела рука, он не справился бы с вами, — я отчаянно надеялась на чудо — вдруг Пепе очнется и сможет что-то предпринять.

— Ален такой благородный и доверчивый, лапочка, — охотно поделилась со мной Милисент, наверное, она уже считала меня покойницей, а потому не видела ничего дурного, чтобы открыть секреты. — Когда он выпил мое замечательное вино, то уснул беспробудным сном, и не почувствовал, как мы с Реджи уложили его в мою постель, ну а утром мне оставалось лишь разыграть оскорбленную невинность. Он поверил, — она засмеялась, но глаза оставались холодными.

— Да, он, действительно, доверчив, — сказала я. — Но кто бы догадался, что за ангельской внешностью скрывается настоящая змея.

— Тявкай, пока можешь, — сказала Милисент. — Чего ты ждешь, милый? Покончи с ней!

Я сжалась, глядя на Реджинальда, который подошел к нам и встал рядом с Милисент. Что он сделает? Ударит меня ножом? Задушит? Или заставить выпить настоящий яд, а не сонное средство?

Все последующее произошло очень быстро и показалось мне дурным сном.

Реджинальд вдруг схватил Милисент за ворот платья и за пояс, поднял легко, как нашкодившего щенка, сделал несколько шагов по направлению к хрустальному окну и выбросил женщину вон. Несколько долгих мгновений я слышала ее мучительный и яростный крик, а потом все стихло. Окно выходило как раз на скалистый обрыв, и я содрогнулась, представив, как тело Милисент разбилось на куски, достигнув дна. Оцепенев от ужаса, я смотрела, как Реджи мельком выглядывает в окно, отряхивает руки, словно прикоснулся к чему-то грязному.

— Она хотела убить тебя, — сказал он, как будто это все извиняло. — А теперь слушай меня, Бланш. Сейчас сюда придут. И ты скажешь, что слуга графа убил леди Милисент по непонятной тебе причине и хотел убить тебя. Но я подоспел вовремя и спас.

Он снял перчатки и бросил их на пол.

— Никогда не скажу ничего подобного, — тихо ответила я, холодея от страха, что могу отправиться с обрыва следом за Милисент.

— Скажешь, — заверил он меня с необыкновенным спокойствием. — Ты ведь не хочешь, чтобы с Гюнебрет произошло что-то плохое?