Несколько капель сон-травы в стакане воды сделали свое дело. Инквизитор мирно уснул, а мне удалось покопаться в его бумагах. Огромным усилием воли я не изодрала их в клочья и заставила себя прочитать все. Мерзавец все-таки ездил в монастырь проведать приму и привез оттуда архивные выписки про Соляной замок, датированные почти тремя веками назад. В них шла речь о некой Искре источника, которую надлежит охранять от влияния безбожников, дабы не очернить божественный промысел еретическим безумием. Инквизитор тщательно подчеркнул все места, где упоминалась Искра, и сделал ряд пометок на полях, смысл большинства из которых был мне неясен.
"Искра = проказа = бесцветные?"
"Рубины в часах? Или в куклах?"
"А может библиотека? Искра знания?"
Но от одного из них мороз пошел по коже.
"Все началось с мыловарни?"
Кошмар, что приснился мне накануне встречи с Вырезателями, странным образом вдруг сплелся с сегодняшней дурной дремой с рубином. Припорошенные пеплом мертвецы, рубиновая печь, заживо сгорающая в колдовском пламени Ежения, скальпель в моей руке… Я подскочила на стуле от ослепительной вспышки за окном. Казалась, молния ударила прямо в комнату. Чуть запоздалый гром отразился дребезжанием окон и острым взрывом боли в голове. Погода менялась, приближался приступ. Демон раздери всех! Я выглянула в окно и прикусила губу с досады. Сплошная стена дождя обрушилась на город, жаля дома злыми укусами молний.
Я не помнила, на каком упрямстве доползла до таверны, только очнулась уже утром, в постели, связанная и с разбитой губой. Луиджиа, ночь напролет не сомкнувшая глаз у моей кровати, поведала, что как только Милагрос увидела госпожу с пеной на губах, так и заорала дяде Ежи, который вырубил меня одним ударом в челюсть. Я провела языком по зубам, верхний правый резец шатался и кровоточил. Было очень холодно, тело ломил странный озноб.
— Развяжи!
— А вы уже… хорошо себя чувствуете?
— Развяжи!
Но осторожная Лу выскочила из комнаты и спустя минуту вернулась с Милагрос.
— Госпожа! — привычно всплеснула та руками и запричитала. — Как вы нас перепугали!..
— Заткнись и развяжи!
Квохча надо мной, словно наседка над заморышным птенцом, служанка начала развязывать узлы. Я не слушала ее причитания, поэтому до меня не сразу дошло, о чем она говорит.
— … и я сразу поняла, что она моя!.. Господи, какая же она уже взрослая!..
— Кто? — отупело переспросила я, сидя на кровати и растирая онемевшие запястья.
— Ну как кто? Моя кроха, моя девочка, моя Александра…
— Где?
— Так в школе же! — радостно подлезла мне под руку Лу, помогая встать.
Сияющая девчонка без маски была похожа на чудовищное чучело, которому неумелый маляр дорисовал улыбку и прилепил блеклую паклю волос. Реальность искажалась и играла с моим восприятием в жмурки.
— Что в школе? Прекратите нести какую-то чушь! При чем здесь Александра?
— Так я же вам говорю, госпожа, что нашла мою девочку в школе. Как увидела ее с вами, так и обомлела. Она же копия отца, такая же расписная красавица, как и Гийом!
— Со мной? Когда? — зажмурилась я и потрусила головой, пытаясь очистить разум.
Но служанка продолжала разливаться соловьем, пока Лу не дернула ее за рукав, призывая к молчанию, и медленно, по слогам, словно объясняя тупому братику, сказала мне:
— Милагрос узнала в Алисе свою дочь. Вчера утром, когда вы забирали меня из школы.
— Так я об этом и толкую! Вот только побоялась доченьку обнять, с вами тогда был господин инквизитор…
— Только этого мне не хватало… — ошеломленно пробормотала я, ковыляя к зеркалу.
В его отражении на меня смотрело бледное чудовище с распухшей губой и ввалившимися щеками. Пожалуй, сейчас я была пострашнее Лу. И такая же отупевшая, как ее воображаемый братец.
— А с чего ты решила, что это Александра? — спросила я, трясущейся рукой пытаясь расчесать спутанные космы.
За окном занимался кровавый рассвет. Надо было успеть привести себя в порядок и вернуться, пока инквизитор не проснулся.
— Материнское сердце не обманешь, — торжественно заявила Тень. — Она — вылитая копия Гийома и…
— И что? — резко оборвала я ее, выдирая гребешком клок волос из парика. — Твой Гийом был бабником, если мне не изменяет память. С чего ты решила, что это твоя дочь, а не его нагулянное на стороне отродье?
Служанка даже села от неожиданности.
— Да что вы такое говорите! Как можно! Все ведь сходится! Александре пятнадцать, нет, уже почти шестнадцать, как и Алисе! А еще я Лу расспросила, у моей девочки на колене шрамик остался после падения, приметный такой…
— Понятно. И кто ж тогда ее нерадивая маменька, которая запамятовала прислать за дочкой экипаж? Большой дом на Фидеркляйд плац… — припомнилась я и нахмурилась, словно наяву услышав, как Лешуа называет этот адрес инквизитору.
Меня кинуло в холодный пот. А если они давно уже знают, что Алиса и есть Александра, отсюда и странное внимание инквизитора к девчонке? Точно! Они хотят поймать меня на живца!.. Я вскочила на ноги и заметалась по комнате. А что если Кысей давно понял, кто скрывается под маской дурачка? И теперь инквизитор просто издевается, глядя на мои мучения? Или же заподозрил, что его ненаглядная княжна жива, и пытается выйти на ее след, наблюдая за мной?
— Не вздумай приближаться к Алисе, — просипела я. — Даже не заикайся о том, что ты ее мать!
— Но почему? Госпожа, почему? — служанка умоляюще схватила меня за руку и сжала ладонь. — Давайте заберем Александру и уедем? Вы же этого хотели? Разве нет? Пожалуйста!
— А как же я?.. — тихо проговорила Лу. — Меня вы… оставите?
— Ну что ты… девочка моя, милая, доченька, — Тень бросилась к ней и обняла за плечи. — Ты с нами поедешь, ведь правда, госпожа?
— Но я… танцы… и Алиса… у нее тут жених…
Я подавилась смехом, потом закашлялась в истерике, хохоча так, что заболел живот. На глаза навернулись слезы. В комнату заглянул заспанный Ёжик.
— Вы чего тут? Бешеная уже очухалась? Что с ней? Опять шумит? Приложить?
Мы сидели вчетвером за ранним завтраком в пустой таверне. Мне надо было все обдумать и сосредоточиться, поэтому я наплевала на возвращение к инквизитору. В конце концов, если кинется меня искать, наготове уже была история, как глупый дурачок испугался ночной грозы и убежал к сестричке. Лу сидела подавленная и молчаливая, вяло ковыряясь в тарелке.
