Лешуа следовал за мной, не отставая ни на шаг, и я смирился с его присутствием. Мы не успели. Вард свернул стоянку и выдвинулся в путь. Я выругался и отправился искать торговый обоз. Купцы из него жили на постоялом дворе уже вторую неделю, отчаявшись найти надежное сопровождение для продолжения пути. Один из них опознал по рисунку сестру Софию, которая ехала в составе обоза, однако потом засомневался.

— А может, и не она это, — мужчина неуверенно повертел портрет. — Та монахиня страшная была, как смертный грех, а эта хорошенькая…

Я отобрал у него рисунок.

— С ней был юноша?

— Нет, что вы… Вдвоем они были. Две монашки. Сестра София и сестра Милагрос.

Несмотря на мой строжайший запрет, воодушевленный Лешуа тут же влез в разговор:

— Сестра Милагрос? Лет сорока, светловолосая, глаза синие, красивая?

— Да я не приглядывался особо, но та постарше была, это точно.

Я одернул его и продолжил расспросы:

— Что за убийство произошло в пути?

Купец помрачнел лицом и покачал головой.

— Рокоша убили. Служанка его. А ведь вначале на эту монашку подумали. Ее ведь застали в обнимку с трупом в луже крови. Прямо в кровати, тьфу, срамота какая!

Я сжал кулаки, но не успел задать следующий вопрос, как Лешуа опять не удержался.

— Вы о ком говорите? Кто был с купцом? Сестра София или… Милагрос?

— Да София, конечно же.

— А почему решили, что убила служанка? — спросил я, двинув Лешуа локтем в бок. — Если все указывало на…

— Так украденные камни у нее нашли.

— Могли подкинуть. Вы не знаете, что это за человек, — постучал я пальцем по рисунку. — Она способна на такое коварство, что вы и представить себе не можете…

Купец усмехнулся и отрицательно покачал головой.

— Камни были у служанки в желудке. Эта мерзавка их проглотила. Поэтому сестру Софию отпустили.

— И где она? Где она остановилась? Вы знаете? — затаив дыхание, спросил я.

— Откуда ж мне знать? Странная она. Направлялась в Ихтинборк к Соляному чуду, а потом вдруг передумала и поехала в Винден.

— Одна? — вздрогнул я.

— Нет, ей воевода двух бойцов для охраны выделил. Только что-то там случилось.

— Что?

Купец поежился и сотворил священный символ.

— Говорят, в княжестве объявилась эта жуткая банда. Нападают на обозы, деревни и поместья, ничего не боятся. Людей убивают, режут, словно скот, никого в живых не оставляют. Подумать только, стороной нас беда обошла, а вот у воеводы… — мужчина замолчал.

— Что у воеводы? — поторопил я, охваченный самым дурным предчувствием.

— Кого-то из родных эти нелюди порезали. Лютовал он страшно, как узнал, сорвался с вардом и помчался в Винден. А мы здесь остались. Что с товаром теперь делать, ума не приложу…

— Давно эта банда объявилась?

— Они в империи уже с полгода как лютуют, на месте долго не задерживаются, неуловимые просто какие-то. Люди прозвали их… Вырезателями.

Винден располагался у подножия Алавийских гор на берегу широкой реки Дымнай, которая в большей части своего течения являлась естественной границей между Кераимским княжеством и западной империей Гарлегией. Ранним утром я беспокойно вглядывался в туманные очертания берега, досадуя на медленно ползущий паром. Его пассажиры, в основном, это были купцы, грузчики, работяги и стража, только и обсуждали, что зверскую расправу в имении Седвига и резню беззащитных циркачей неподалеку. Сердце мучительно сжималось от мысли, что Хриз могла быть там…

— Как думаете, господин Тиффано, — в тысячный раз спросил Лешуа, действуя на нервы, — они же не попали в руки этих головорезов? Ведь не попали?

Я не выдержал и зло ответил:

— Думаю, что это головорезам лучше не попадать в руки госпожи Хризштайн!

Но на душе было тревожно. Нетерпеливое биение сердца отдавало в висках глухим стуком, с которым барабан парома подтягивал цепь из темной мутной воды.

Первым делом было необходимо разузнать, что случилось в поместье. В крохотной деревушке неподалеку нам пришлось долго убеждать деревенского старосту, что мы не разбойники, прежде чем он впустил нас в дом. Три недели назад на поместье напали Вырезатели, в живых никого не оставили. Староста был напуган, что банда может вернуться, сетовал на нерасторопность винденской стражи, на то, что бродячих циркачей пришлось хоронить за счет и без того худой деревенской казны.

— Мы их, значится, то вот, зарыли, а потом, бери и раскапывай! Воевода, оно понятно-то, но зарывать обратно кто будет? Он, значится, двоих своих забрал, сам похоронил, то вот, а ведь за остальных кто платить будет, а?

— Двоих? — похолодел я. — Кого двоих? Бойцов из варда? Они мертвы?

— То вот! — согласно кивнул староста и пожал плечами. — А вот что они, значится, делали среди циркачей? Госпожа Седвиг, она добрая-то вот была, воевода за сестру, понятно дело, кого угодно порубит, а нам-то как дальше жить? Осиротели мы без хозяйки, эх…

— Среди убитых была… женщина? — горло сдавил острый спазм. — Молодая, светловолосая, очень худая, глаза серые?

На лицо Лешуа было страшно смотреть, костяшки крепко сжатых кулаков побелели. Староста покачал головой:

— То вот… Среди них женщин и не было, окромя старухи. А в поместье, значится, были. Эх, бедная госпожа Седвиг… Над дочками ее нелюди поглумились, места живого не осталось.

Я зажмурился, встряхнув головой, потом взглянул на переставшего дышать Лешуа. Он молчал, и страшный вопрос пришлось задавать мне.

— Убитых женщин из поместья опознали?

Кто-то погладил меня по бритой макушке и с укором произнес:

— Эх, пушистик, пушистик… Там для опознания осталось примерно столько же, сколько и от твоей пушистости.

Я схватил наглеца за руку и вывернул ее в болевом приеме, но пригвожденный к столу офицер Матий все равно продолжал ухмыляться, глядя на меня снизу вверх.

Сырая промозглая весна обнажила всю грязь растаявшего снега и подмытой дождями земли. Голые ветви сомкнулись над нами, когда мы съехали с дороги и нырнули в лес. Лошадь подо мною осторожно ступала и пугливо косилась по сторонам, следуя за гнедым жеребцом сыскаря. Матий вызвался показать дорогу. Между нами установилось молчаливое согласие. Я сделал вид, что поверил в его байку о ссылке в Винден и тому, что он занимается делом Вырезателей, а он не стал задавать лишних вопросов, ограничившись моим скупым объяснением, что я помогаю господину Лешуа в поиске дальней родственницы. Дерек благоразумно остался в деревне. Сам я прекрасно понимал, что тайный сыск ищет безумицу и, очевидно, не придумал ничего лучше, как сесть мне на хвост. Раньше, в прошлой и какой-то нереальной жизни, я бы с радостью объединил усилия, но теперь не собирался ни с кем делиться. Я поймаю мерзавку сам, прижму ее к стенке, загляну в подлые серые глаза и… потребую объяснений! Она ответит на все мои вопросы, а потом… Что с ней делать потом, я еще не решил.

— Сколько всего тел нашли? — нарушил я молчание.

— Тринадцать в