— Я не злюсь. Я недоволен, что ты просто-напросто сделала из меня конвейер, — хмыкает Икк, явно не осознавая, что только что произошло.

— Зато у нас двоих теперь будет по пятёрке. Не дуйся, я куплю тебе сахарную булочку.

— Ради булки можно и простить, — улыбается Икк, усмиряя свой пыл.

— А если бы я не сказала про булку? Ты бы бесился дальше что ли?

— Нет. Я бы потребовал что-то большее. Но ты сама предложила, и я пошёл на компромисс, — дёргает бровями парень, улыбаясь чуть шире.

— И что бы ты потребовал, а, подлец?

— Ну, не знаю… Поцелуй в губы, может быть? — вскидывает бровью Икк, с надеждой глядя на Хофферсон.

— Ишь ты, губу закати, Хэддок! — вспылила Астрид, следом ударив друга в плечо (её излюбленное действие), — Совсем что ли умом тронулся, мы друзья!

Многие бы с этим поспорили. Друзья так себя не ведут. Уже сколько раз они вдвоём слышали фразы по типу: «А вы случаем не встречаетесь? Просто вы так странно обнимаетесь, постоянно рядом тусуетесь…»

Но, увы и ах, настигла Иккинга так называемая френдзона. Мысленно он заставлял себя сделать первый шаг, но тут же давал слабину. «Нет, рано. Мы не готовы. Я могу ей не нравится. Нам даже пятнадцати нет ещё, какие отношения, дурень», — так говорил себе Иккинг, каждый день сидя с Хофферсон за одной партой и крепко обнимая её после школы на прощание.

Но время летит. Чувства вспыхивают с новой силой, и скрывать их становится сложнее. Количество объятий заметно увеличивается, как и их продолжительность. Объём прогулок на неделе подскочил до неимоверного показателя: пятнадцать. То есть, каждый день они гуляли по два раза точно. Летом объём увеличивался в два раза.

Стоик из-за этого бесился, как и родня Астрид. Какого чёрта эти двое находят время на прогулки, а на уроки — нет? Ладно летом, но осенью и весной, когда начинаются контрольные итоговые? Взрослые сразу начали принимать какие-то меры, но они особо не помогли: Иккинг и Астрид умело выкручивались и шли на любые уловки, лишь бы быть ближе друг с другом.

И сейчас они сидят у Астрид дома, как в старые добрые. Она только что поцеловала его, правда он всё испортил своей гаптофобией… И теперь просит повторить сделанное.

Лицо Астрид надо было видеть. Сколько эмоций выразило её личико всего за пару мгновений… Молчит, не знает, что и сказать.

— Представь, что ты возвращаешь мне должок за те пятнадцать розочек, когда нам было по десять, — тараторит Иккинг, не зная, как ещё по-другому выкрутиться из сложившейся ситуации.

— Я же купила тебе булку, нет? — наконец отживает она, начиная улыбаться.

— Так я имею в виду альтернативу. Я же говорил про «нечто большее».

— Ты всё тот же подлец, как я посмотрю…

— Каков уж есть… Слушай, Ас, ты пойми, я ещё не в себе, и начинаю нести бред, так что прости если вдруг чем-то смутил, — опять переходит на гиперскорость речи Хэддок, пытаясь оправдать свой грешный, не держащийся за зубами язык, — просто мне действительно хотелось бы немного исправить-

Астрид быстро целует Иккинга в его правую веснушчатую щёку, как тогда, пять лет назад. Парень опять же ничего не почувствовал.

—… Я надеялся на… — Иккинг щурит правый глаз и вскидывает бровью; недоговаривает до конца. И так понятно, на что он надеялся.

— Сядь ближе, — вздыхает с прикрытыми на долю секунды глазами Астрид. Иккинг ничего не говорит, подсаживается чуть ближе, — ещё ближе.

— Мне что, впритык к тебе садиться что ли? — раздражённо бормочет себе под нос Хэддок, всё же двигаясь ближе; переводит взгляд на подругу.

Да, она чертовски близка к нему. Между лицами расстояние может сантиметров десять максимум. Иккинг мельком глядит на её губы, быстро сглатывает слюну. Чёрт возьми, как же он прежде не замечал их красоты. Поджимает свои собственные: тонкие, бледные, даже какие-то кривые.

— Я тебе это припомню, — словно грозится девушка, но беззлобно. Иккинг фыркает на это, прикрывает глаза.

— Знаю.

Астрид пытается не тянуть руки к Иккингу, но выходит это слабо; но быстро находит альтернативу — тянет парня за воротник худи, чтобы он наклонился в её сторону. Слегка наклоняет голову, прикрывает глаза… Чмокает, но не так быстро, как до этого: целует не торопясь, немного задерживаясь. Ладони как-то сразу захолодели, сердце забилось как-то неистово, отдавалось эхом в ушах; пожар сердца и всего хрупкого тела.

Иккинг всё ещё не понимал происходящего. Казалось, что это всё сон. Да быть такого не может, чтобы Астрид его сейчас целовала. Они же друзья, чёрт возьми, а друзья так не делают… Осознаёт, что его целовала первой не Хедер, а как раз-таки Астрид.

С Хедер Иккинг не любил целоваться. Ему было неприятно, как бы он не любил девушку. Целовал всё лицо, но только не губы, нет. Это было что-то вроде табу. Да, девушка бесилась, но перечить Икку не смела: он же упрямый как баран, его вряд ли переубедишь. Возможно, именно это было одной из причин, почему девушка выбрала Нила.

Ещё пару раз тихонько чмокая губы Иккинга, Астрид отстраняется, нервно вытирает свои губы тыльной стороной ладони. Лицо адски пылает огнём, а мозг плавится от разных мыслей. Иккинг, как и подружка, открывает глаза и тут же начинает нервно почёсывать затылок. Лицо по-прежнему такое же красное.

В зал заходит Густав, с игрушкой в руках. Он зевает, почёсывает глазик кулачком.

— Астрид, ты чего такая красная? У тебя температура? — интересуется мальчонка, улыбаясь.

— Наверное… Пойду найду градусник, — девушка быстро встаёт с ковра, ретируется куда-то в большой коридор. Иккинг остаётся сидеть на ковре, смотрит вслед исчезнувшей Хофферсон. Густав, любопытный от природы, быстренько садится рядом с Иккингом.

— Ты парень Астрид, да? — шепчет малыш, следом хихикая.

— Я её друг, — улыбается криво Иккинг, убирая наконец ладонь с затылка; сидит немного сгорбившись.

— Да? Родители говорили, что дружбы между мальчиком и девочкой не бывает, — задумчиво тянет Густав.

— Врут они всё, — фыркает Икк, немного качая головой.

— Думаешь? Просто я вот посмотрел на тебя и Астрид и подумал, что вы пара, — хлопает глазами малый, — А вы случаем не целовались сейчас?

— Слушай, давай не будем… — просит Иккинг.

— Ну почему? Мне же интересно узнать! Я никому не скажу, честно-честно!

Иккинг серьёзно зыркает на мальчонку сверху, аж поднимает голову, как бы указывая на своё превосходство.

— Я скажу, но ты будешь обязан