Теперь я ехал вдоль реки и, хотя по-прежнему не встречал других путешественников, явно был здесь не единственным странником. На Данувии почти не было торговых судов, грузовых барж, рыбачьих лодок или же быстрых dromo из флотилии Мёзии, а те, которые торопливо или же не спеша двигались вверх и вниз по течению, не обращали внимания на все войны и другие треволнения, что происходили в так называемых «сухопутных» государствах, граничивших с рекой.
Данувий постепенно начал изгибаться, и теперь я все больше забирал на запад, со временем добравшись до Дуростора[283], римской крепости, которая также служила портом для торговых судов и базой для флотилии Мёзии. Я пересек Скифию и попал в провинцию Нижняя Мёзия, формально входившую во владения Теодориха. В прибрежной крепости располагался Первый Италийский легион, который, несмотря на свое название, был легионом Восточной империи Зенона. Да и к тому же он в основном был укомплектован чужеземцами – остроготами, аламанами, франками, бургундами и представителями других германских племен. Все эти люди считали себя «римскими легионерами», и никем иным, а входившие в состав легиона немногочисленные остроготы не поддерживали ни Страбона, ни Теодориха.
Они приняли меня за гонца из Скифии – очевидно, никто еще не успел прибыть сюда с севера – и тут же сопроводили меня к praetorium своего весьма толкового на вид командира Целерина, который был истинным римлянином, то есть латинянином по происхождению. Он тоже посчитал, что я был гонцом с широкими полномочиями, и принял меня со всем радушием, поэтому я и передал ему то единственное известие, которое мог: Тиударекс Триарус мертв, а его порт Константиана на Черном море разрушен. Целерин, как бывалый воин, стойко воспринимал любые потрясения. Он только изумленно поднял брови и покачал головой. Затем Целерин в свою очередь рассказал мне последние новости, которые дошли до него с запада. Это оказались весьма приятные известия.
Тиударекс Амал, то есть мой Теодорих, добился того, что заключил договор с императором Зеноном. (Про себя я вознес благодарность богам: Сванильда благополучно добралась до Теодориха с соглашением, и Зенон не смог отречься от него.) Вслед за этим Целерин послал в Сингидун значительное подразделение из своего Первого легиона. Теодорих официально передал этот город ему – то есть императору Зенону, который быстро послал войско, чтобы укрепить Сингидун, дабы в будущем предотвратить попытки варваров захватить его.
Теперь, сказал Целерин, Теодорих находится в своем родном городе Новы. Он хочет собрать вместе и отправить в иные места многочисленные войска остроготов, дабы защитить земли, которые бесспорно принадлежат ему в Нижней Мёзии. Ожидалось, что впоследствии Теодорих примет на себя звание, которое пожаловал ему Зенон: magister militum praesentails всех войск, включая и этот Первый Италийский легион, охраняющий побережье Данувия. Целерин с нетерпением ожидал – и сказал он об этом искренне – того дня, когда сможет принести клятву верности своему главнокомандующему.
Я провел в Дуросторе ночь, а затем еще два дня и две ночи: надо же было освежиться в термах, передохнуть самому и дать отдых Велоксу, а также как следует отъесться – всего этого мы с ним были слишком долго лишены.
Следуя далее вверх по течению Данувия, я встретил еще только одно такое большое поселение, под названием Приста[284], – c кожевенными мастерскими, красильнями, печами для обжига кирпича, черепицы и посуды, – но не стал там задерживаться.
Наконец я снова прибыл на родину Теодориха, в город Новы. За то довольно продолжительное время, пока я отсутствовал, случилось множество событий – немногие из них было приятно вспомнить, только короткое сладко-горькое пребывание наедине с бедняжкой Амаламеной, – и мне казалось, что прошли годы, десятилетия, целая вечность.
– Торн жив! Слухи оказались правдивыми! – так радостно приветствовал меня Теодорих, когда я вошел в тронный зал, где впервые встретился с Амаламеной.
Очевидно, меня узнали, когда я ехал по городу, и эта новость уже достигла дворца. Кроме короля, там было еще четверо; все они дожидались меня, чтобы поприветствовать.
Когда я выбросил вперед руку в крепком готском салюте, Теодорих, смеясь, хлопнул меня по ней.
Мы радостно обнялись, словно давно не видевшиеся братья, оба при этом восклицая, почти в унисон: «Рад видеть тебя снова, старина!» Двое из мужчин, находившихся в комнате, поприветствовали меня салютом, еще один с серьезным видом кивнул, а молодая женщина робко мне улыбнулась. Все они вторили Теодориху, тепло приветствуя меня: «Waíla-gamotjands!»
– Ну, – сказал я королю, – ты, похоже, созвал почти всех, кто имел отношение к этой миссии.
Мужчина средних лет, который приветствовал меня салютом, был сайон Соа, второй маршал короля Теодориха. Мужчина постарше, который только кивнул мне, оказался лекарем Фритилой, а в хорошенькой молодой женщине я узнал Сванильду. Молодой человек, правда, был мне незнаком, но я посчитал, что это и есть гонец Авгис, товарищ недавно погибшего Одвульфа. Юноша изумленно уставился на меня, словно я был воскресшим gáis Торном или skohl, который принял облик Торна. Кстати, он на самом деле оказался Авгисом, которого я отправил сюда, чтобы он сообщил о смерти Торна.
– Только одного человека ты сюда не пригласил, Теодорих, – сказал я. – Осера, optio Страбона. Я очень тревожусь о своем мече, не потерял ли он его.
– Меч в целости и сохранности висит в твоих покоях. А optio уже никто не в силах вызвать. Авгис подробно объяснил, что мне следует сделать с Осером и его помощниками. Неужели ты думал, что я не знаю, как себя надо вести?
Я одобрительно произнес:
– Thags izvis.
– А теперь, Торн, позволь мне поздравить тебя и поблагодарить за то, что ты так успешно справился со своей миссией. Ты доказал, что являешься настоящим остроготом, замечательным маршалом, достойным herizogo. Однако мы до сих пор не знаем всех подробностей. Ты должен рассказать всю историю полностью, заполнить все пробелы. И можешь начать свой рассказ прямо сейчас, потому что Авгис пребывает в полном замешательстве. Ну так как случилось, что ты остался в живых?
Я в скорбном жесте вскинул вверх руки и произнес:
– Теодорих, позволь мне сперва выразить свою скорбь по поводу смерти тех, кто действительно погиб, – optio Дайлы и всех остальных в моем turma, кроме отважного Авгиса. Думаю, что миссия наша увенчалась успехом только благодаря тому, что они заплатили такую ужасную цену. И более всего я скорблю о твоей дорогой сестре, Теодорих. Я любил Амаламену, может быть, даже больше, чем ты.
– Я не собираюсь возлагать на тебя вину, –
