О, целоваться она умела. Яростно атакуя мой рот язычком, она блуждала руками по напрягающемуся от этих прикосновений телу, от затылка до ягодиц, потираясь спереди. Видя, что сопротивления не следует, потянула поларку вверх, опускаясь губами на шею, ключицы, целуя и оглаживая грудь. Мое собственное возбуждение достигло апогея, когда девушка начала исследовать языком живот, опускаясь все ниже к кромке штанов. И я понял, что сопротивляться влечению уже не в состоянии.
Сердце гулко стучало, нагнетая кровь во вполне определенное место. Как будто следуя моему молчаливому призыву, ее рука опустилась на пылающий жаром желания орган, сжав через ткань. А мне хотелось, чтобы все было напрямую, хотелось секса, яростного, горячего, а не этой дразнящей прелюдии. И я начал сам ее раздевать, жадно целуя и лаская открывающиеся участки манящего тела. Я полностью потерял голову, не думая уже ни о чем другом, все мысли заполнило плещущее через край вожделение, желание обладать, сплестись в древнем как мир танце страсти. Мы занимались сексом долго, меняя позы, доводя друг друга до исступления, срывая горло в стонах, которые уже невозможно сдержать. И отключились, обессиленные, друг у друга в объятиях.
А ночью, как насмешка судьбы, мне опять приснился кошмар.
Непроглядная темнота, зловещее завывание ветра в кронах, общее ощущение скрытой угрозы. За переплетениями ветвей я не мог четко разглядеть опасности. Видел только неясные силуэты, подбирающиеся все ближе, и горящие злобой и голодом глаза. Очень хотелось развернуться и бежать что есть сил, но за моей спиной тот, кого я должен защищать. И я просто не могу, не имею права отступить, спасая только свою жизнь. Сжимая в пальцах клинок, я ждал, что будет дальше.
Шипящие голоса потусторонних тварей, казалось, звучали в голове, все больше нагнетая панику. И еще я видел, как смыкается кольцо преследователей. Отступать больше некуда.
Вдруг неясная тень метнулась сбоку, я вскинул руку, принимая ее на остро отточенное лезвие. Но нечеловеческой силы удар откидывает в сторону, выбивая оружие. Я падаю на спину, уже понимая, что обречен. И сейчас они нападут все вместе, разрывая плоть острыми, как бритва, когтями, вгрызаясь клыками в беззащитное тело. Последним усилием перекатываюсь ближе к ножу, тяну пальцы, чтобы хотя бы подороже продать свою жизнь и… просыпаюсь.
Грудь ходила ходуном, как кузнечные меха, сердце долбилось о ребра вдвое быстрее положенного. Отупляющий страх пока не оставил еще не пришедшее в норму после сна сознание. Сон, всего лишь опять этот дурацкий сон.
Я прислушался, пытаясь уловить любые посторонние подозрительные звуки. По тенту мерно стучали тяжелые капли, в воздухе промозглая сырость. И никакой мистики. Посмотрел на часы: семь утра. Если непогода продлиться и дальше — на ходовом дне можно ставить жирный крест. Плыть в дождь можно конечно, но не в такой сильный. Самое хреновое — в такую погоду нет клева, а сейчас рыба — единственный источник пищи.
Расстегнул змейку молнии и уставился на просвечивающую через деревья водную ленту, поднял взгляд выше на затянутое свинцовыми тучами небо. Да уж, просветления в ближайшее время не жди. Как иллюстрация моих слов, черноту сверху пронзила стрела молнии и сразу же раскатистый звук грома, разбудивший Алину. Она заворочалась и посмотрела на меня сонными глазами, спросив:
— Пора вставать?
— Нет, выходить на воду в такую погоду — безумие. Слишком близкие молнии и дождь сейчас еще шибче разойдется.
И впрямь, барабанная дробь по ткани только усилилась. Вылезать под ливень наружу катастрофически не хотелось.
— Кушать хочется… — тихо и как-то обреченно, будто самой себе, проговорила девушка.
Я мог бы не отреагировать, сделать вид, что не слышал. Но, блин, я так не могу. Накинув мембрану и натянув на ноги сплавные сапоги, вынырнул в царство воды, перебежками добравшись до перевернутой оверкилем байдарки. Достал тушнину. Наша единственная пищевая заначка, но мне просто больше нечем будет кормить Лину сегодня.
Находился снаружи от силы пять минут, а такое ощущение, что выкупался прямо в одежде. Стянул мокрые вещи, сложив под тент сбоку от входа, проник во внутреннюю часть нашего дома и протянул уже вскрытую банку девушке.
— Дим, это же наша последняя еда, НЗ, ты же сам говорил.
— Знаю, ешь.
— А ты? Нет, даже и не вздумай отказываться. Если будешь голодать ты — мы пропадем оба.
Тушнину мы "уговорили" в несколько минут, как будто и не было. Только раздразнить организм. Но в любом случае это пища. А единственное, что я могу сейчас предложить — это порыскать еще в окрестностях выискивая грибы, хотя вроде вчера собрал все что было. Но планка настроения в любом случае скакнула вверх. Спать уже не хотелось, наружу не выйдешь. Оставалось только разговаривать или…
Я внаглую влез обратно под спальник, потеснив захватчицу.
— Алинка, а расскажи мне про свою судьбинушку дальше. Ты в прошлый раз остановилась на первом курсе института… Хотя нет, поведай-ка о романтической стороне своей жизни. Самое начало взрослой жизни, когда все в первый раз, эти воспоминания обычно хранятся как блестящие камушки в шкатулке женской памяти. Дай-ка угадаю, как все было. Шикарная вилла на Карибах? Номер-люкс самого шикарного отеля города, лепестки роз на шелковых простынях, свечи и самое дорогое шампанское? Даже и не представляю, как это бывает у богатеньких.
— Мне бы не очень хотелось об этом говорить.
— Да брось. После всего того, что между нами было, стесняться как-то уже и смысла нет. Или ты боишься, что разболтаю кому-нибудь? Зачем мне это? Расскажи, мне же интересно.
Она помолчала несколько минут, задумчивая, далекая. А потом начала говорить, как-то безжизненно-равнодушно, будто пересказывала хронику.
— В тот день я сильно повздорила с отцом. Меня окончательно достала его опека, принуждение жить по чужим правилам и законам, вечные попреки и приказы. Делай то, делай так, общайся только с тем, на кого укажу. А я была молода, мне хотелось присущих молодости развлечений, романтики, поцелуев под луной, степенных прогулок за руку с молодым человеком. Всего того, что было у обычных девчонок, на чью жизнь я могла только смотреть издалека из окон отцовской машины. Шофер отвозил меня в институт и забирал после пар, за каждым моим шагом следили и тут же доносили дражайшему папочке. Я ведь ценный товар в его махинациях, должна быть чиста и невинна. И если не могу стать преемником, то должна объединить бизнес за счет выгодного зятя, что займет место, предназначенное мне по праву рождения. А мне надоело быть вещью, безмозглой куклой, пешкой в чужих играх. Я хотела просто
