Шансов практически никаких, мой опыт метания ножей ограничивался детством, да и балансировка клинка никакая. Сердце билось гулко-гулко, казалось, весь лес могло распугать, но птицы видимо не чуяли опасности. Как в замедленной съемке поднять руку, отвести назад и резкий выпад. Пернатые заполошно зашумели, разлетаясь в стороны, но видимо мой отчаянный бросок все же достиг цели, от боли птица не сообразила куда взлетать, да и движения крыльев были какие-то рваные, суматошные. Я успел среагировать. Подпрыгнул. Пальцы скользнули по перьям, сжавшись на крыле. Через несколько минут все было кончено, а подранок со свернутой шеей находился у меня в руках. Извини, птица, но наша жизнь для меня важнее.
На шум из палатки выглянула моя спутница, несказанно обрадовавшаяся пополнению пищевого рациона. Шутка ли, голыми руками, считай, поохотился. Есть чем гордиться.
Знали бы вы, какой это гимор — спустить кровь, ощипать и освежевать тушку. Жителям городов, видящим дичь только в виде разделанных частей, этого не понять.
А теперь не менее сложное — разжечь костер. Дождь уже практически прекратился, но все вокруг промокло насквозь. Хорошо еще, по вдолбленной другом привычке, всегда запихивал некоторое количество дров под тент сбоку, что нас и спасло в итоге. Нарезал сухой щепы и поджег, экономя горючее в зажигалке. Благо удалось разжечь с первого раза.
Ощипать чисто так и не удалось, потом еще долго держал тушку над костром, чтобы опалить остатки перьев. Вся птица в кан не влезла, поэтому решил варить за два раза. Делать шашлык не рискнул, боясь, что мясо будет слишком жестким. Да и бульон полученный — тоже пища. Поставил варево на огонь, прикинув, что часа полтора должно быть достаточно. А пока сделал обход окрестностей, принеся дров и попутно найдя еще пяток грибов, брошенных затем в тот же импровизированный суп.
Утка все равно осталась жестковата, но оказалось сметена в рекордные сроки. А пока она варилась, совсем распогодилось, выглянуло солнце и стало вполне тепло. От промозглости, навеянной влагой с неба, не осталось и следа. Складываться и плыть дальше я решил нецелесообразным, дольше будем собираться-разбираться. К тому же моя одежда в основном пришла в полное непотребство, ей еще сохнуть и сохнуть. Так что сегодня у нас, считай, отдых.
После мяса с бульоном напало благодушное настроение, захотелось пошалить. К тому же от утреннего разговора не осталось и следа, девушка была весела и игрива. Мысли сразу вильнули во вполне определенное русло, я попытался притянуть ее ближе, захватив губы в плен поцелуя, но она со смехом отпрыгнула, всем своим видом предлагая поиграть. Почему бы и нет?
Сделал пробный выпад, а когда быстроногая лань сорвалась с места, бросился следом. Догнал не сразу, дав вволю порезвиться. Погоня распалила нас обоих, но как только я попытался проникнуть под одежду — был непреклонно остановлен словами о том, что ей обязательно, ну вот прямо сейчас, нужна теплая вода. Эх, вот раньше нельзя было сказать? Раздразнила и обломала. Но вода у нас как раз была, вторая часть охотничьего трофея еще не была закинута в посудину для варки. Но в таком случае уходить я не намерен и отворачиваться тоже.
Я помог ей полностью разоблачиться, попутно оглаживая приятные мужскому взору округлости. Не удержался, захватив губами затвердевший на прохладном воздухе сосок. Я делал то, о чем фантазировал, наблюдая за ней совсем недавно. Нежными движениями вымыл ее, повторяя пальцами путь водных струй. Дорвавшись до желанного тела, остановиться было просто невозможно.
Потом она мыла меня, возбужденного, подрагивающего от вынужденного бездействия. Когда соблазнительница промокнула полотенцем собравшиеся на коже капли, я думал: вот оно, сейчас начнется. Я хотел овладеть ею прямо там, на берегу реки, но девушка рассудила иначе, повторяя путь, пройденный водой, губами и языком. И когда теплый влажный ротик сомкнулся вокруг пульсирующей головки… Это было бесподобно. Алина, безусловно, была умелой в этом плане, наращивая интенсивность движений и неуклонно ведя меня к феерическому финалу.
Немного отдышавшись, уже я опрокинул ее спиной на пенку, разведя ноги и утонув языком в сосредоточении женской чувственности, срывая стоны сладострастия с женских губ. Угомонились мы поздно вечером, более чем удовлетворенные, уставшие, витающие в приятной расслабленной неге.
И снилось мне тоже что-то хорошее, светлое, приятное, даже не хотелось покидать царство Морфея по утренней прохладе. Но увы и ах… Пришлось вставать, завтракать и собирать наш нехилый скарб чтобы продолжить путь, кажущийся уже нескончаемым.
Если раньше мы по большей части бороли водные пространства молча, думая каждый о своем, то сейчас по спокойной воде наши разговоры приобрели несколько фривольно-шаловливую окраску. А то, что я находился за спиной и не видел ее лица, прибавляло ей смелости.
— Ты вот рассказывала, что детство провела в основном с няней и не ходила в детский сад. А как же общение со сверстниками, детские игры и шалости?
— Меня пытались свести с несколькими девочками, дружба с которыми была бы выгодна семье. Но мы были слишком разные, мне быстро наскучили их разговоры о том, кто что одел, на какие приемы попал с родителями, кто с кем дружит. Чтобы угодить родителям я слишком рано начала играть роль такой же пустоголовой куклы, чтобы соответствовать окружению. Но мне лично не были никогда интересны игры в куколок, и все эти бесконечные Барби копились ненужным грузом в бесчисленных коробках с игрушками. Иногда, находясь на детской площадке, я с завистью смотрела на мальчишек, гоняющих в футбол, играющих в салочки и казаков-разбойников. Они были такие… живые. Чужой мир, но такой привлекательный. Там девочки запросто играли с мальчиками, не было разделения по классовости и нелицеприятных дрязг. Благодаря Наде, моей няне, я не только могла смотреть из-за угла на богатство и разнообразие чужой жизни, но и поучаствовать в ней. Она на свой страх и риск увозила меня в другие районы, где я с веселым энтузиазмом включалась в игры простых детей, получая от этого неописуемый восторг.
— Ну, с девочками все понятно, а друзья-мальчики у тебя были?
— Я бы не назвала это дружбой. Просто временные приятели по играм.
— А интерес к ним, как к мальчикам, у тебя был?
— Что ты имеешь в виду?
— Разное анатомическое устройство.
— О-о-о. Ну и вопросики у тебя. Я бы солгала, если бы сказала, что не было. Но всяческие игры типа игр в доктора мне были недоступны и оставались только на уровне фантазий.
— Так получается, ты пропустила целый этап нормального сексуального развития? Непорядок, это надо наверстывать.
— О чем это ты?
— О том, пациентка,
