– А что мне было делать, если в корабль не лезть? – говорю я дерзко. – Застрять навечно на Альгамбре? Очень надо!
– На Альгамбре ты как-нибудь выжил бы, а здесь погибнуть мог запросто, глупая твоя голова! – отвечает мне светоносный. – Положим, дикий корабль, явившийся к нам, мы рано или поздно отследили бы, но долго ли протянет человек, если корабль его не кормит? Скажи, ты стал бы в конце концов питаться тараканами?
– Вот уж вряд ли!
– А зря. Мог бы протянуть еще несколько ваших суток. Тебе повезло, что мы так быстро нашли твоего «Блохастика».
Я и раньше догадывался, что светоносный читает мои мысли – как бы иначе он узнал кличку, которую я дал звездолету? – но теперь убедился в этом окончательно. И конечно, малость струхнул.
А светоносный понял это и легонько так усмехнулся.
– Не бойся, вреда тебе мы не причиним, – сказал он. – Корабль подлечим, будет как новенький. Даже объезжать его тебе не придется. И твою память стирать не будем. Ты парень сообразительный, сам поймешь, что не надо болтать направо и налево.
Я кивнул, но все же спросил:
– Болтать о нашей встрече? Почему нельзя?
– Потому что Большое Магелланово Облако – сосед и спутник Млечного Пути, – ответил он. – Между этими галактиками существуют стабильные гиперканалы, одним из них и воспользовался твой корабль. Понимаешь?
Мне показалось, что я понял.
– Боитесь вторжения?
Он улыбнулся – надо сказать, не очень весело.
– Это вы, люди, должны бояться. Ты расскажешь одному, другому, третьему – и в империи возникнет еще одна легенда о далеком процветающем мире. Веры ей будет немного, как и всем прочим легендам, но какой-нибудь вербовщик-авантюрист решит ее проверить и отправится сюда. Скажи, среди вербовщиков много авантюристов?
Я кивнул. Еще бы не много! Мы и сами авантюристы, раз согласились покинуть родимую Зябь.
– Вот именно, – сказал светоносный. – Авантюрист вернется ни с чем, не считая рассказов, но наговорит небылиц, и вера в легенду окрепнет. Тогда к нам ринутся сразу сотни искателей удачи – и каково же будет их разочарование! Впрочем, оно не пойдет ни в какое сравнение с разочарованием всего человечества в самом себе!
– Почему? – шепотом спросил я. Мне стало страшно.
– Как ты думаешь, кто я? – вопросом на вопрос ответил он. – Человек?
Тут я и брякнул:
– Может, человек, может, ангел, а может, галлюцинация. – Про Люцифера я догадался не упоминать – и без того получилось не шибко почтительно.
Он молчал целую минуту – наверное, для того, чтобы я сам сообразил, какую брякнул глупость. Только ничего я не сообразил, кроме того, что он, наверное, все-таки не человек, раз задал такой вопрос. К тому же люди не имеют привычки светиться, если только не намажутся чем-нибудь светящимся. Но этот-то уж точно светился сам по себе!
Должно быть, он уловил мои мысли, потому что притушил свет, идущий от него, а вместо него заставил светиться воздух над нашими головами. И говорит:
– Конечно, я не человек, не ангел и даже не галлюцинация. Я звездолет.
Вот это номер! Ничего себе шуточки!
– Не похож, – ответил я раньше, чем сообразил, что лучше бы мне помолчать. Не дразни того, кто сильнее тебя, если не можешь от него убежать, – это правило я усвоил гораздо раньше, чем угнал свою первую машину.
Но он не обиделся. Я потом уже понял, что глупо светоносному обижаться на всяких там человеческих букашек. А если ему хочется нести такую дичь, что хоть затыкай уши, то чем я могу ему помешать? Значит, буду терпеть – ну, сколько получится.
– Что в мироздании может измениться от твоего неверия? – улыбнулся он. – Но вот тебе простой вопрос: на что был похож твой звездолет в младенческом возрасте?
– Этот, что ли, звездолет? Ему лет сто, а мне всего четырнадцать. Я еще маленький. Откуда мне знать, на что он был похож, если меня тогда и на свете не было!
– Не этот звездолет. Другой. Тот, который ты потерял.
– На клубень топинамбура.
– Допустим. А позже, когда он подрос?
– Да на что угодно он мог быть похож! – не выдержал я. – Если ничего ему не прикажешь, так он принимал любой вид! Лепил из себя то, что ему нравилось!
– Правильно, – кивнул светоносный. – А мог ли он принять человеческий облик?
Я прикинул в уме объем корабля, мысленно вылепил из него человека, и мне стало не по себе. Башни хороши, когда они стоят на фундаменте; ходячая башня, да еще снабженная руками, чтобы хватать кого ни попадя, мне совсем не понравилась бы.
– Наверное, мог бы. Но человек такого роста…
– Забудь о росте. Впрочем, раз уж он тебя смущает, я спрошу иначе: мог бы корабль отпочковать от себя человеческое существо обыкновенного размера?
Тут у меня ум зашел за разум. Какую-нибудь живность вроде таракана или даже пса корабль, конечно же, отпочковать мог – если бы предварительно поглотил эту живность и разобрался, как она устроена, а не начинал с нуля, – но человека?! Это уж чересчур. Такой поворот мысли вообще не укладывался в моей голове – уж очень он был крут. Таракан или блоха довольно просты, пес посложнее, но все равно даже разговаривать не умеет, а человек – он ведь не просто разговаривает, он иногда думает! Корабль служит человеку, а человек им командует. Выходит, речь идет о том, может ли корабль родить своего же господина?
– По настоящему-то не может, – сказал я. – Куклу говорящую сделать может, человека – нет. Да и зачем ему это надо?
Вновь улыбнулся светоносный.
– Это не ему было надо, – ласково сказал он. – Это человеку было надо. Более тысячелетия назад – по вашему летосчислению – ученые планеты Цельбар разработали технологию, позволяющую создавать квазиживые звездолеты…
Ни о каком Цельбаре я отродясь не слыхивал, да и не больно-то мне было интересно, но перебивать светоносного я не стал. Любой бы на моем месте понял, что это вредно.
– Поначалу биозвездолеты были несовершенными и уступали неживым кораблям практически по всем параметрам, – продолжал светоносный. – Поэтому правительство Цельбара временно отказалось от их использования, но дальнейшие работы не прекратило, а лишь наглухо засекретило, постаравшись создать у возможных конкурентов впечатление, что разработчики уперлись в непреодолимую стену и что это направление признано тупиковым. Над глупыми и неповоротливыми квазиживыми кораблями посмеялись какое-то время, потом забыли о них. Еще целое столетие Цельбар продолжал пользоваться традиционной техникой межзвездных полетов. Работы, однако, продолжались и привели к созданию прототипа корабля, который мог питаться любой материей, усваивать любое излучение, кроме гравитационного, размножаться почкованием и обладал интеллектом на уровне умственно недалекого человека. И здесь возник главный вопрос…
Он помедлил, показывая мне,
