Я толкнул Ипата. Надо было хоть как-то отвлечь его внимание от Илоны.
– Эй! Вот если бы у нас в Пупырях открылась такая фирма, ты бы отдал ей свои деньги?
– У меня и денег-то особых никогда не было, – прогудел он.
– Ну а если бы были? А?
– Тогда… ну да, отдал бы… отнес им… За двести-то процентов! – Он тихонько зарычал. Если бы не Илона – выругался бы, как ругаются деревенские, то есть без выдумки, но зато уж от души.
– Радуйся, что у нас никто до этого не додумался, – сказал я по-зябиански, чтобы Илона не поняла. – Такую штуку на Суррахе выдумали, пирамида называется. Мы теперь тоже в ней участвуем, только у нас звездная пирамида, а у Ноя – обыкновенная… Ну, пошли.
– Встанем в очередь? – спросил Ипат.
– Ты что, с ума сошел? Ты – гость с Зяби, тебя все знают. Пусть попробуют не пропустить! Айда.
Я нащупал в кармане то, чем снабдил меня «Топинамбур», и мы двинулись. Я шел впереди и, сделав наглую морду, покрикивал – дорогу, мол, инопланетному гостю. Никто не попытался нас остановить, очередь таращила глаза и шушукалась. Некоторые улыбались. Наверное, эти бедняги думали, что инопланетник тоже хочет вложить деньги в прибыльное и архинадежное – не станут же владельцы врать! – предприятие.
Внутри было не лучше: очередь продолжалась и в вестибюле, извиваясь змеей, и уходила в коридор. Навстречу нам протиснулся потный и счастливый дарианин, размахивая пачкой цветных бумажек, купленных за свои кровные. Ной уже успел отпечатать не то акции, не то какие-то билеты – быстро же он развернулся! Ипат засопел и устремился в тот коридор, куда уходила очередь, – насилу я поймал его за рукав.
– Ты куда?
– Как куда? Надаю по морде этому гаду!
– Стой! – К счастью, Ипат говорил на более привычном ему зябианском, я тоже, так что очередь не взволновалась. Не знаю, что сделали бы эти люди с Ноем, а заодно и с нами, пойми они, что это за «Гарант» такой. – С чего это ты взял, что он там?
– А где же? – Ипат начал было озираться, потом недоуменно уставился на меня.
– Станет тебе Ной продавать свои бумажки лично, как же! Спорю на что хочешь, у него там нанятый человек. Нам нужно искать директора этой конторы.
Сказать-то я так сказал, и правильно сказал, но тут и у меня мурашки по телу побежали. Что, если не только бумажки ничего не стоят, но и директор фальшивый? С Ноя станется нанять и директора, а сам он сейчас, может, уже укатил бог знает куда и смеется над дарианами, да и над нами.
Конечно, я ничего не сказал об этом Ипату.
В пустой части коридора мы не нашли ничего, кроме мамаши, трясущей погремушкой над коляской с орущим младенцем. Все двери были заперты. Тогда мы оставили Илону внизу, а сами поднялись на второй этаж.
Там было пусто, если не считать двух рабочих. Один возился с электропроводкой, а другой прикручивал к новенькой сверкающей двери табличку с надписью «Управляющий». Узнав Ипата, он растянул в улыбке рот до ушей, а только нам было не до любезностей. Ипат решительно отстранил рабочего и рванул дверь на себя. Будь она заперта, тут бы ей и распроститься с дверной ручкой.
Мы вошли, Ипат впереди, а я следом и дверь за собой закрыл, чтобы рабочий не увидел того, что должно было сейчас произойти.
Ной был на месте.
Причесанный, приглаженный, в костюме местного покроя, он сидел в кресле с высокой спинкой за письменным столом, сработанным уж не знаю из какого, но уж точно не дешевого дерева, и просматривал какие-то бумаги. От него веяло такой благопристойностью и одновременно властью, что куда там нашим архистарейшинам! Я так рот и разинул. Хорошо, что Ипата трудно было сразу остановить, сбив с толку чем-нибудь неожиданным. Однажды мне случилось угнать самодвижущуюся повозку, у которой тормоза действовали не сразу, а спустя секунду-другую после нажатия на педаль, так что пришлось мне потом выбираться из обломков и хромать, наверное, с неделю. Очень мне Ипат напоминал ту повозку.
Засучивая на ходу рукава, он двинулся к Ною без слов, да и о чем с ним было говорить? Зато Ной так не думал. Соображалка у него работала как надо – профессионал! Куда мне до него.
Увидев нас, он вскочил, всплеснул руками и просиял:
– Вот вы где! Наконец-то! Где же вы были, друзья?!
Ипат, приблизившийся уже настолько, чтобы приложить мошеннику по лбу, и даже начавший заносить кулак, опешил. А Ной кинулся его обнимать, и слова вылетали из него, как вода из хорошего фонтана, непрерывно и под знатным напором.
– Бросили меня, да? Бросили?.. Ну ладно, я не в обиде, мы же друзья и команда, можно сказать, семья, а в семье всякое бывает, но решается все равно по-родственному… Я же без вас тут весь извелся!.. Где, думаю, Ипат, командир наш и глава? Нет Ипата… Где Цезарь Спица? Нет Спицы… Бросили меня одного решать проблемы туземцев…
Даже я почти поверил, до того убедительно он все это проделывал: и кричал, и приплясывал, и лез обниматься с Ипатом, и даже, по-моему, слезу пустил. Ему всего-то и надо было от нас, что две-три секунды. И он получил их.
Ну, почти.
Одна секунда – и, отлепившись от Ипата, он в два прыжка пересек комнату. Вторая – высадил окно и с ловкостью кота вспрыгнул на подоконник. Начиналась третья, когда он прыгнул вниз. В эту-то третью секунду я запустил в него мягкий теплый комок размером не более куриного яйца, который лежал у меня в кармане.
Часть «Топинамбура», отпочкованная им по моему приказу. Приказать было просто – гораздо труднее мне было понять, что мой корабль может отпочковывать от себя не только зародыши новых звездолетов, но и части узкофункциональные (я долго не мог вызубрить это слово), а проще говоря – инструменты с заданными свойствами. И чем функция инструмента проще, тем быстрее «Топинамбур» их делает.
Я целил Ною в спину и попал бы в нее, если бы Ной сумел зависнуть в воздухе, – но он уже падал вниз, так что мой комок угодил ему в загривок. Через мгновение Ной исчез, а Ипат с ревом кинулся к окну. Мне тоже было интересно, однако
