День за днем, пока Жанна руководила работой агентства, Стас продолжал рисовать под присмотром Олега. С каждым разом получалось всё лучше и лучше. Стас сам это чувствовал. Да и наставник хвалил, говорил, что он быстро учится на ошибках и больше их не повторяет. Мол, вот-вот запишется в конкуренты. А по вечерам…
Вечера Жанна и Стас проводили наедине. Всё в том же отеле. А куда еще деваться? Не к Стасу же в квартиру ехать. И не к Жанне, где сын и две работницы, от которых она тщательно скрывала, что отношения с фальшивым женихом перешли на новый уровень. На новый «качественный» уровень! Они занимались любовью как одержимые, а потом лежали рядом и разговаривали. О пустяках. Любимых фильмах, музыке. И никогда о Викентьеве или… Асе. Асе, которая застряла в Париже, будто навсегда, и почти не звонила Стасу, сбрасывала лишь дежурные сообщения.
А ведь Жанне стоило подумать об Асе. О подруге, с женихом которой она спала. Да, Жанна знала, что Альберт ляжет костьми, но разлучит дочь с неугодным Стасом. А еще, что он нанял мужчину, дабы перебил Асину «великую любовь». Но это не имело значения. Для самой-то Аси всё было всерьез. Но Жанна запрещала себе вспоминать о чувствах подруги. Делала вид, что Асю не целовали те же самые губы и не сжимали в объятиях сильные руки. В вечера, когда за окнами отеля валил снег, Стас принадлежал Жанне одной. Целиком и полностью.
— Расскажи мне кое-что, — попросил Стас в один из таких вечеров, когда они лежали в темноте. — Однажды ты сказала, что дала клятву. Пообещала, что не позволишь никому себя обидеть. Почему? Что с тобой произошло?
Жанна чуть не расхохоталась. Он еще спрашивает?
— Давай не будем об этом, — проговорила вслух.
Но Стас не унимался.
— Это был парень?
— Да. Это был парень, — подтвердила Жанна после паузы. — Но он не был моим парнем. Никакой романтики. Эта история не о том.
— Расскажи.
— Нет, — отрезала Жанна, садясь на постели и отворачиваясь.
А перед глазами встала Марина. В день отъезда из моногорода домой.
Они находились в комнате втроем: Марина, Снежанна и Стас. Всё уже было обговорено. Но девочку в мешковатой одежде терзали сомнения. Марина же уезжает. Вдруг без нее ничего не получится. Да и стоит ли пытаться?
Марина всё поняла по кислому выражению лица.
— Стас, ты всё запомнил? — спросила она строго. — Всё сделаешь, как надо?
— Я же дал тебе слово, — проворчал тот и глянул с вызовом. — Не такое уж и сложное задание. И даже прикольное. Лично я хочу увидеть физиономии всех в школе, когда Снежка переступит порог.
Марина закатила глаза и кивнула Стасу на дверь. Мол, уйти, предстоит девичий разговор.
— Ну что, Белоснежка, готова выбраться из тыквы? — она заговорщицки подмигнула Снежанне
Но та сильнее нахмурилась.
— Тыква из истории о Золушке.
— Знаю. Но твоя нынешняя жизнь и облик — та самая тыква. Если ты готова к перевороту, надо действовать, а то сама превратишься…
— В тыкву? — Снежанна скривилась.
— Или в другой несимпатичный овощ. В топинамбур, например.
— В него точно не хочу. Но как можно доверять Стасу? Он же… Из него помощник, как из меня балерина.
Марина взяла Снежанну за плечи и внимательно посмотрела в глаза.
— Стас дал мне слово. Поверь, он его не нарушит.
И девочка Снежанна Морозова поверила. Как распоследняя дура…
А теперь…
Прошли годы, и парень, сломавший жизнь, в ее постели.
Шутка судьбы или собственная глупость?
— Мы не будем об этом говорить. Никогда, — отрезала Жанна, вставая. — Пора по домам…
* * *
Большую часть пути Жанна молчала. Стас ее не тревожил. Решил, что разбередил раны, потому не досаждал разговорами. Как, собственно, и присутствием.
— Утром заехать? — спросил у самого дома.
— Нет. Ты и так почти лишил Родиона работы, — проговорила она и добавила мягче: — Вечером еще куда бы ни шло, а с утра тебе Свету с Семеном развозить. Нет смысла делать дополнительный крюк.
— Тогда до завтра, — Стас посмотрел пронзительно, не решаясь поцеловать ее на прощанье после отповеди в отеле.
Жанна сама коснулась его губ. Ни ради возможных шпионов. Не хотела расставаться с ощущением внезапно возникшей прохлады в отношениях. Ни к чему. Но, войдя в дом, ощутила себя совершенно разбитой. Хоть садись на пол и реви в голос.
— Ужинать будете, Жанна Олеговна? — спросила вышедшая навстречу Алевтина Фёдоровна, глянула подозрительно и уточнила: — Может просто чай? Иль что погорячее?
— Третий вариант, пожалуйста, — усмехнулась Жанна, снимая пальто.
— Закуску тоже приготовлю, — объявила няня и повариха в одном лице. — Завтра-то день рабочий. Через пять минут жду на кухне.
Жанна не спросила, где Лёшка. И так ясно, что спит. Сегодня она припозднилась. Рабочий день затянулся из-за согласования макетов с новым клиентом. У того возникли вопросы, и ответы он желал получить именно от Жанны. А потом была поездка в отель. Не безумие ли ехать развлекаться с любовником вместо того, чтобы провести вечер с сыном? Очередное доказательство, что Стас превратился для нее в наркотик.
— Проблемы на работе? Иль личные? — спросила Алевтина Федоровна, ставя перед Жанной бокал с мартини и тарелку с холодными закусками.
— Себе налей, — та кивнула на шкаф с посудой.
Обычно две женщины обращались друг к другу на «вы» и по имени-отчеству. Но в подобные моменты забывали об условностях. Общались, как подруги.
— И то, и другое, пожалуй, — проворчала Жанна, сделав большой глоток. Даже не подумала посмаковать напиток. Хотелось ощутить хмель поскорее. — Плюс прошлое.
Алевтина Федоровна не торопила. Знала, коли Жанна захочет, сама расскажет. В подробностях. А та сидела, раздумывая, стоит ли начинать разговор. Может просто допить коньяк и отправиться на боковую? Но, проклятье! Выговориться хотелось до ужаса!
— Дело в Стасе, — призналась она с горькой усмешкой.
— Что он опять натворил?
— Ничего. Натворила я. У нас роман. Не притворный. Настоящий. Я с ним сплю.
Алевтина Фёдоровна подавилась мартини.
— Что ты делаешь? — переспросила она, щурясь.
— Схожу с ума, судя по всему, — проворчала Жанна, допила свой мартини и потянулась за оставленной на столе бутылкой.
— Ты это… помедленней, — посоветовала Алевтина Федоровна. — Как «такое» вообще случилось?
— Осуждаете? — спросила Жанна после того, как передернула плечами.
— Дело житейское, — ответила та спокойно. — Просто я помню твой первоначальный настрой, потому и
