Крейцер: Молодец, теперь вы настоящий молодец.
Романченко: Так корешки не поступают…
Воргунов: Чего, напутал?
Романченко: Конечно, напутали. Теперь ему масло отдавать нужно.
Воргунов: А и верно. Вот, понимаешь, какая у меня непрактическая натура. Но знаешь что? Я тебе куплю флакон масла.
Синенький: Два флакона.
Воргунов: Хорошо — два.
Жученко: Ну?
Забегай
Жученко: Что вы скажете, Белоконь?
Белоконь: Ничего не скажу.
Крейцер: С Белоконем мы будем разговаривать в другом месте. Алексей Степанович, дайте двух коммунаров, пускай отведут Белоконя по этой записке. Белоконь, скажите вот что: Григорьев знал о ваших кражах?
Белоконь: Нет.
Григорьев: Я не знал ничего, честное слово.
Крейцер: Вы все-таки ко мне зайдите, товарищ Григорьев.
Жученко: Ну, что же, как будто все. Товарищ Григорьев, вы у нас работать больше не будете?
Григорьев: Нет.
Дмитриевский: Разрешите и мне уйти. Но на прощание два слова. Я не буду оправдываться. Я попал в какую-то грязнейшую и отвратительнейшую яму. Я не могу простить себе свою слепоту и глупость. Но многого я еще и сейчас не понимаю, и у вас я работать, конечно, не могу. Все-таки вы меня многому научили. Прощайте.
Синенький: И адмиральский корабль взлетел на воздух.
Жученко: Ванька, ну что ты выстраиваешь? Слово Александру Осиповичу.
Крейцер: Все кончено, товарищи коммунары, мне и говорить нечего. Главным инженером назначаю товарища Воргунова.
Крейцер: Ну вот, теперь одного не хватает — пятидесяти машинок.
Воргунов: Ну, это пустяк…
Жученко: Все? Еще одно маленькое дело. Нестеренко Наташа подала заявление. Да она сама скажет.
Наташа: Да, я виновата, я не сказала товарищам и поступила плохо. Прошу меня простить и выпустить меня как коммунарку.
Жученко: Кому слово?
Зырянский: Она поступила нехорошо. Из-за любви забыла и товарищей и дисциплину. Таких вещей прощать нельзя. Вышла замуж без…
Воргунов: Благословения родителей.
Зырянский: Что?
Воргунов: Без благословения совета командиров. За это раньше родители проклинали.
Зырянский: Проклинать не будем, а предлагаю посадить Наташу и Петра на пять часов под арест.
Романченко: Правильно.
Крейцер: Вот изверг!
Романченко: А то они все поженятся.
Воргунов: Вы кровожадные звери.
Жученко: Есть другое предложение: амнистировать, выдать приданое, как полагается выходящему коммунару. Избрать для этого комиссию: Торская, Ночевная. Голосую. Кто за это предложение, прошу поднять руки. Девять. Кто против?
Романченко: Конечно, если нас не считать.
Воргунов: Довольно с тебя на сегодня крови…
Жученко: Все. Список постов будет объявлен завтра. Закрываю заседание.
Забегай
Блюм: Значит, ко мне? Замечательно. Завтра же едем. И без победы не возвращаться. Значит как? Со щитом или под щитом.
Захаров: Не под щитом, а на щите.
Блюм: На щите, что это значит?
Захаров: Со щитом — значит с победой, на щите — значит убит. С победой или убитый.
Блюм: На щите нам как-то не подходит, правда, товарищ Забегай? Тогда скажем просто: со щитом или с двумя щитами.
Крейцер: Где же вы другой возьмете?
Блюм: Мало разве дураков? Нужно уметь. Будут же убитые какие-нибудь?
Крейцер: Лишних щитов тоже не натаскивайте в коммуну. А то вот навезли калиброванной меди на три года. Куда это годится?
Блюм: Калиброванная медь? Первый раз слышу… Ах, да…
Крейцер: Ну, до свидания, товарищи. Кого подвезти в город?
Троян: Нам нужно еще с ребятами посты наметить.
