Мальчишка, воспрянув духом, взял свой меч, и повторил за отцом. Люди снова загудели.

— За Снорре, сына Вигге Бесстрашного!

Вино и пиво потекло из бочек с новой силой. Было уже далеко за полночь. Хильда, наконец, добралась до отца, избегая приглашений поиграть и на танцы. Бьорн сидел со скорбной улыбкой. Она прошла мимо Иакова, который сидел рядом с Раемундом.

— Отец, — обратилась она к нему. — Вы нашли, что-нибудь в лесу?

Мужчины, сидевшие рядом, переглянулись. Бьорн задумчиво погладил свой подбородок.

— Да, дитя мое, — он ответил тихо, стараясь чтобы другие не услышали.

Лысый мужчина с черной бородой, отпил пива.

— Это Бледфир, — сказал он. — Помните мои слова.

— Ох, да не пугай ты девчонку, — с раздражением ответил ему Раемунд. — Бледфиров уже сотни лет не видно, откуда же им сейчас взяться.

— Кровавой луны тоже давно не было, но выйди на улицу, и что увидишь? — затараторил Ульве. — Краснючая, как кровь… Говорю, вам — лихое, что-то твориться нынче…

Хильда смотрела на каждого из них. Ульве Безумный, глядел на всех, глазами с лихорадочным блеском. Свое прозвище он получил не зря. Его глаза пугали многих в деревне: левый сине-зеленый, как морские глубины, а правый медового цвета с коричневыми крапинками.

— Может, то медведь был? — весело предположил Бран. Он был самым младшим из них.

Раемунд раздраженно закатил глаза.

— Тебе, что глаза черви выели? Волчий след это был, волчий! — Взъелся мужчина, и громко поставив кружку с вином, пошел прочь. Напиток расплескался вокруг.

— Рогвальд придет за всеми! — Протянул Ульве, своим скрипящим голосом.

Бьорн сидел молча и хмурился в своей мрачной задумчивости.

— Кто такой Рогвальд? — спросила Хильда.

Ульве впился в нее глазами, горящими лихорадочным блеском. Иаков, до этого сидевший с кружкой медовой наливки, обратил свое внимание к ним.

— Это было не так давно. Сотню лет назад, может меньше. Рогвальд Черный. Многие говорят, что его так прозвали за то, что он носил только черную броню, другие же — якобы из-за того, что он носил меч из черной стали. Но все это ерунда, — он гордо ударил кулаком по столу. — У Рогвальда были черные глаза. Чернее ночи. Даже зрачков его не было видно. Говорят, это ведьма прокляла его с рождения. Рогвальд был еще тем подонком.

Он и его банда всегда нападала на деревни ночью… О-ох, насиловали, грабили, сжигали деревни, не щадили ни женщин, ни детей, ни стариков. Но однажды, во время одного такого набега, он зашел в дом и увидел молодую деву. Ингрид, так ее звали.

Легенды говорят, что она была очень красива. Высокая, статная, длинные светлые волосы. А глаза… Глаза у нее были светло-сиреневого цвета. Рогвальд помешался на ней. Он запретил остальным ее трогать, и сделал своей пленницей.

Через, какое-то время он ее полюбил, и полюбил сильно. Впрочем, счастливого конца не было. Ингрид не только не полюбила его в ответ, как он надеялся, а еще больше возненавидела. Но Рогвальд делал для нее все, он любил ее не как человек, а как зверь.

И вот, наконец, однажды ночью, они пировали, после очередного набега. Ночь была ясная, светлая, и даже в лесу, несмотря на высокие стволы деревьев, было светло. Ингрид в ту ночь решила покинуть их, и направилась вглубь леса. Однако, один из людей Рогвальда, Освин, пошел за ней, надеясь взять девушку силой, пока командира нет рядом.

Он подкрался к ней сзади. Девушка, что-то чертила на земле, сидя спиной к нему. Когда же девушка заметила его, она попыталась отбиться от обидчика, и стала звать на помощь.

Рогвальд пришел вместе с остальными. Освина убили на месте, но затем Черный заметил странные символы на земле. Тогда Рогвальд понял, что его возлюбленная ведьма, и приказал сжечь ее.

Они схватили Ингрид, и привязали к высокому дереву. Ингрид все время смеялась, как сумасшедшая, обещая, что всех их ждет смерть. И вот, поняв, что ее конец неизбежен, она взмолилась к любви Рогвальда. “Коль хочешь, моей погибели, пускай, — начала она, плача, — только подари мне свой последний поцелуй. Поцелуй меня так, как поцеловал, тогда, когда мы провели ночь в поле”.

Рогвальд засомневался, и все-таки исполнил пожелание Ингрид, но когда он поцеловал ее, то заметил, что стал в кругу символов. Кто-то из его банды крикнул, и выстрелил горящей стрелой в дерево. Тогда-то, ведьма произнесла свое последнее проклятие. “Зверь в человечьем обличье! Прими же свой истинный облик навеки! И никакие чародеи, ни древние силы не помогут тебе вернуться в тело человеческое вновь. Но станешь ты им, когда жизнь здесь родиться и в море умрет!”.

— Она сделала его оборотнем? — спросила девушка.

— Нет. Слушай дальше, дитя. День за днем Рогвальд превращался в зверя. Сначала ноги его покрыла густая шерсть, потом выросли когти и уши. Затем сам он скрючился, и стал похож на волка, но только больше. В последнюю ночь, а это была ночь Кровавой луны, он окончательно превратился в зверя, и загрыз всех из своей банды.

— Сказка, не более, — возразил Раемунд.

— Может и так, вот только на том месте, где ее сожгли, умерло все живое, — заметил Ульве. — А теперь вспомни про Мертвую чащу, а? Ничего там не растет, и не водиться, кроме призраков прошлого.

Ночью, лежа в своей, постели, Хильда услыхала волчий вой. Она вспомнила историю Ульве. Отодвинув шторку, она глянула на небо. Красная луна глядела прямо на нее.

========== Сирена ==========

Старик сидел за столом в своей землянке, перечитывая толстый том, при свечах. Разглядеть полустертые буквы и символы, при столь слабом свете, было глупой затеей. Миккель гневно захлопнул книгу, да так, что над ней поднялась пыль.

Два дня друид провел в поисках нужных сведений о превращение существ. Но записи с такими описаниями были уже давно утрачены. Друиды, опасаясь, гонений за практику темной магии, лишили себя всех писаний и древних книг еще много лет назад.

Миккель помнил это. Он сам был там. Старик устало прикрыл глаза, откинувшись на спинку стула. Высокое пламя взыграло пред его глазами, а в ноздри вновь ударил запах паленых книг. Впрочем, не все манускрипты, тогда пали в огне. Некоторые друиды не хотели расставаться с древними знаниями, и потому припрятали книги у себя.

Но даже, когда это обнаружилось, их не сожгли, а всего лишь строго запретили, спрятав в библиотеке тогдашнего старшины Анлафа. Теперь же, древние писания охраняет Мышовур. Друид открыл глаза, и резко воспрянул духом.

Он накинул плащ, и, взяв трость, вышел