Единственной вакансией, предложенной нетчипом, оказалась проституция! У Евгении Ливадовой нет ни образования, ни профессии с подтвержденной квалификацией либо без нее. Нет никакого опыта работы! Она человек без прошлого, но с гордым статусом гражданина.
Можно только горько усмехнуться, вспомнив о вожделенном гражданстве. Вот оно, а дальше?
Подбор работы дал приличное количество вакансий без квалификации и требований опыта и даже образования, однако они предназначались только для неграждан. Напротив каждой из них имелась выделенная красным свечением надпись, что граждане не допускаются к данным работам.
Лишь одна вакансия подходила для Евгении, но почему гражданка корпорации может быть проституткой? Ливадова даже спросила об этом у индивидуальной системы и получила мгновенный и простой ответ – некоторые граждане требуют оказания интимной услуги только гражданкой.
Скоро она вернется в свою квартиру, но неужели пойдет искать Киру, чтобы принять ее предложение? Альтернатива-то одна. Нет, две. Это кредиты, но ей уже отказали все банки… Остается еще двести одиннадцатый сектор. Район, который контролируют уличные банды, да нужно быть полной дурой, чтобы не понимать, что и там ее ждет проституция или что похуже.
Ах да, есть еще одна альтернатива – погрязнуть в долгах и вновь оказаться рабыней. Наверно, уже без шанса вернуть свободу. Женька закусила губу, чтобы не расплакаться. Нет, нет и нет! Все что угодно, но только не рабство! Но если не рабство, тогда что? Становиться проституткой?
Ливадова бежала от этой участи, когда отвергла предложение Воронцова стать его любовницей. Конечно, не то же самое, что проституция, но нечто определенно схожее. Да только сейчас безвыходная ситуация все одно толкает Женьку торговать своим телом. Девушку передернуло от отвращения – если с Воронцовым она принадлежала бы одному мужчине, то в ином случае придется ложиться под каждого, у кого есть деньги.
Все-таки надо было соглашаться на роль личной шлюхи президентского сынка. Трахал бы тогда только один, а не любой встречный-поперечный! Тогда, в загородной резиденции, Ливадова отказалась от предложения Воронцова, а когда встретились в следующий раз, «нет» сказал уже он. Девушка уронила лицо в ладони. Всхлипнула. Потребовалось большое усилие, чтобы не разрыдаться.
– Вам помочь?
Евгения подняла взор и улыбнулась, отрицательно мотнув головой. Это был Михаил. Высокий симпатичный санитар из отделения, в котором она лежала. Молодой парень с белоснежной улыбкой и участливым взором. На вид ему лет двадцать.
– Могу проводить вас, – произнес Михаил и посмотрел на выход из госпиталя.
Все-таки кто-то решил, что бывшая пациентка чересчур засиделась на диванчике, и направил к ней санитара. Дабы вежливо выпроводить вон.
– Спасибо. Я сама, – ответила Евгения. – Можно только посижу здесь еще несколько минут?
Находясь внутри госпиталя, Ливадова могла тянуть с решением, что же делать дальше. Каждая лишняя минуточка оттягивала момент непростого выбора.
– Разумеется.
Санитар ушел, и Ливадова вновь оказалась одна, но теперь минуты, что Женька проводила в приемном отделении, вдруг стали тягостными и невыносимо долгими. Ее словно сверлят раздраженными взглядами. Женька не смогла больше сидеть и направилась навстречу неизбежному. Что ждет за раздвижными дверьми больницы?
Снаружи было солнечно, жарко и шумно. Главный вход медицинского комплекса, к которому поднимались гранитные ступени, располагался на оживленном проспекте, рассекавшем людским и автомобильным потоками высотки из десятков этажей.
У стеклянных дверей нет даже намека на тень. После охлажденного кондиционерами воздуха клиники пребывание под безжалостным солнцем сразу превратилось в непростое испытание. Женька поспешила спуститься по ступеням к тротуару из разноцветной плитки, чтобы спрятаться от солнца в тени деревьев, рассаженных вдоль пешеходной зоны.
Красноярск будущего – зеленый город. Ливадова не знала, каким он являлся в ее время, а сейчас это был город небоскребов и деревьев.
– Здравствуйте, Евгения.
Владимир Воронцов стоял прямо перед остолбеневшей Ливадовой. Девушка смотрела на молодого человека в армейской форме снизу вверх. Как он оказался здесь? Почему она не заметила его раньше?
– Евгения?
Ливадова все еще не могла понять, как так вышло, что не увидела Воронцова, ведь шла по ступеням прямо на него. Не обратила внимания, наверно, из-за десятков озабоченных граждан, спешащих куда-то мимо больницы. Не углядела среди них, но все же! Как Воронцов оказался здесь?
Ой, что за глупый вопрос! Какая разница, как он тут очутился! Зачем он здесь? Вот это действительно важно!
– Здравствуйте, – отступив на шаг, произнесла Евгения, добавив: – Владимир.
Женька едва не врезалась в своего бывшего хозяина, когда он неожиданно появился перед ней, и сейчас расстояние между ними было слишком уж близким. Ливадова отодвинулась еще на полшага от Воронцова.
Он молча смотрел на Женьку, его взгляд бегал по ее лицу. Ливадова смутилась, чувствуя, что бледнеет. Она тоже не говорила ни слова, все еще не понимая, зачем сын президента появился здесь. Неужели чтобы встретиться с ней?
Глаза Женьки вдруг расширились, она глубоко вздохнула и отодвинулась от Воронцова еще чуть-чуть. Ливадова вспомнила, что терзало душу всего несколько минут назад, – жалела, что отказалась от предложения стать любовницей сына президента Красной корпорации.
И вот он опять перед ней! Второй шанс? Как же захотелось замотать головой и сказать, что не будет она игрушкой президентского сынка. Только может ли она это сказать? Если откажет Воронцову, то все одно придется ложиться под мужика – либо становиться проституткой, либо она не выживет.
К горлу подступил комок. В этот миг Женька не смогла бы выдавить из себя ни слова и при этом прекрасно осознавала, какой выбор предстал перед ней.
Либо предложение Киры, либо предложение Воронцова.
А что он?.. Женька неожиданно для себя осознала, что не поднимает взора, чтобы посмотреть в глаза Владимиру.
Офицер снял фуражку, держа головной убор в правой руке, и начал было разглядывать кокарду, однако решительно перевел взгляд на девушку.
– Я… как куратор, – заговорил он, – должен был приехать к вам еще в первый день.
– Зачем?
Евгения тоже перестала прятать взгляд и посмотрела в глаза Воронцову.
– Эксперимент, – ответил он.
В голосе его звучала фальшь. Он приехал сюда не из-за эксперимента. Это чувствовалось обоими, и поняли это оба сразу.
– Я должен… – заговорил Владимир и тут же смолк.
Воронцов прочистил горло и продолжил:
– Послушайте, Евгения. Вы оказались в эпицентре террористической атаки на силы правопорядка. Вы едва не погибли, что означало бы конец научного эксперимента, который я курирую со стороны Генерального штаба.
Бывший хозяин Женьки заговорил сухим официальным тоном, и вновь в его словах слышалась фальшь. Нет, в них не было ни слова неправды, только ведь Воронцов прибыл к госпиталю не для того, чтобы рассказать Ливадовой прописные истины.
– Я должен был убедиться, что с вами все в порядке.
Женька кивнула, опустив глаза на плитку тротуара.
– Игорь Иванович тоже здесь? – спросила она, не поднимая взгляда.
– Кто?
– Профессор Мартынов… Эксперимент… Он же руководитель проекта.
Пожилого ученого поблизости не видно, и, честно говоря, Женька не думала, что он будет здесь. Но вдруг
