– Свои же… глупо…

Говорил Дмитрий с огромным трудом. Как казалось, что-то лишенное смысла.

– Авангард… Если против, найди… Красный…

Дмитрий дернулся, из его рта пошла кровь. Жизнь погасла в глазах. Перепуганная Евгения отпрянула, отпуская голову убитого, и она безвольно, словно у тряпичной куклы, упала на грудь. Дмитрий был мертв.

Женька запищала, вновь схватила Дмитрия, подняла его голову. Искала в застывших глазах хоть что-нибудь живое и не находила. Размазывая по лицу слезы руками, испачканными в крови Дмитрия, опустилась подле него. За спиной щит из расстрелянного такси, его мертвый водитель сидит слева, его голова упала на плечо девушки.

Девушка не пыталась отодвинуться. Пусть. Это немногое, что она могла сделать ради Дмитрия, который погиб, защищая ее. Прогулка в двести одиннадцатый окончилась кошмаром и смертью. Чужого в общем-то человека, о котором Евгения не знала ровным счетом ничего два часа назад, но случившееся потрясло ее.

Она никогда не видела смерти, никто не умирал на руках Евгении. Дмитрий отдал жизнь потому, что Ливадова захотела экскурсию. Он умер из-за нее, незнакомки, о существовании которой тоже не знал. Погиб, прикрывая ту, с кем уже бы расстался, не начни террористы бой у выезда из сектора для рабов.

Выходит, погиб зря, потому что Евгения для Дмитрия – это никто.

По-прежнему страшно и одновременно безразлично, когда умрет: сейчас или спустя несколько минут. Она была уверена, что погибнет. Невозможно выжить в этом кошмаре. Жаль только, не увидит больше родителей и Андрею не поможет.

Евгения потерялась во времени и происходящем, только слышала шум боя и иногда глядела на мертвого Дмитрия. Глупость, но хотелось чуда. Чтобы оказалось, что Дмитрий только ранен, что он не умер. Чтобы их нашли, отвезли Дмитрия в больницу. Чтобы спасли его.

Вокруг взрывы и стрельба, да еще, если поднять взор, жуткое окровавленное стекло грузовика и две другие смерти за ним. Ливадова ни за что не посмотрит наверх. Ни за что!

– Здесь выжившая!

Что? Кто это?

Перед Женькой на колени опустилась молодая женщина в одежде оранжевого цвета. Над сердцем у нее пришит белый круг с красным крестом. Врач? Но почему? Как она может быть здесь, когда вокруг маленькая война?

– Этот мертв.

Ливадова перевела взгляд на второго медика – мужчину, тоже не в летах. Он подошел с другой стороны, незаметно для Ливадовой. Осматривал Дмитрия.

– Гражданка, – констатировала первый врач.

– Что информационная система?

– Уже, – ответила женщина. – Подключилась.

Ливадова переводила взгляд с одного медика на другого.

– Вы не понимаете! – выдала она. – Здесь опасно! Стреляют! Террористы убили Дмитрия! Ну… Ну почему? Пригнитесь же!

– Ранений нет, лишь мелкие ушибы, царапины. В рубашке родилась.

– У нее шок.

Женька оттолкнула от себя руку врача, который коснулся ее плеча.

– Вы не слышите меня? – Слезы вдруг вновь потекли по щекам Ливадовой. – Опасно!

– Спокойно. – Мужчина присел рядом и все же прикоснулся к плечу. – Все уже кончилось. Тише. Все кончилось.

Говорил медик приятным умиротворяющим голосом. Женщина достала что-то из поставленной рядом сумки.

– Помоги мне, – сказала она.

Мужчина осторожно отстранил от Женьки убитого.

– Он… – прошептала Ливадова.

– Все хорошо.

Доктор чуть отодвинул спину девушки от автомобиля и снял серый пиджак.

– Дмитрий, может, еще жив! – Ливадова встрепенулась и замотала головой, вновь глядя на медиков – то на женщину, то на мужчину.

– Не могу закатать рукав.

– Тогда рви!

Послышался треск разрываемой ткани. Что с ней делают? Какая разница! Ливадова все сильнее погружалась в безразличие, она становилась совершенно безвольной.

– Дайте руку. Вот так. Больно не будет.

К правому предплечью прикоснулось что-то холодное. Какая-то металлическая трубка. Ливадова почувствовала укол, и в самом деле совсем не больно, хоть и чувствовала, как игла входит под кожу. Потом ощущение легкого зуда, скорей даже приятного.

Девушка широко раскрыла глаза. Вздохнула глубоко. Слезы больше не льются. Сознание немного прояснилось, хотя из шокового состояния она не вышла. Однако смогла понять, что стрельбы и взрывов больше нет. Она слышит голоса – встревоженные, но без надрыва, присущего горячке боя. Мимо проехал автомобиль.

– Не стреляют, – растерянно произнесла Ливадова.

– Все закончилось, – повторил мужчина-медик.

Евгения перевела взгляд на прислоненного к такси Дмитрия. Ему уже закрыли глаза, и это было очень важно для Ливадовой. Как хорошо, что Дмитрию закрыли глаза! Почему же она сама не сделала этого раньше?

Девушка смотрела на убитого. Губы ее задрожали. Она вскрикнула и тут же закрыла рот рукой. Отвернулась, чтобы не расплакаться. Дмитрий мертв. Мертв. Мертв!

– Вы можете идти?

Женька кивнула и затем еще. Закивала часто-часто, слово хотела, чтобы одна и та же мысль о погибшем из-за нее Дмитрии выпала из головы. Чтобы исчезла, перестав ее мучить.

– Помоги ей.

Медик вывел девушку из-за такси, и вместе они направились к белому автомобилю с красным крестом внутри круга. Шли по дороге, усеянной мелкими камнями и асфальтовой крошкой. Ближе к атакованному посту дорога напоминала разбомбленное шоссе – вся в ямах от взрывов ракет, выпущенных террористами из переносных комплексов.

Стены домов посечены пулями и осколками, окна разбиты, а впереди тела. Погибшие полицейские, которые не допустили прорыва из сектора. Раненых совсем немного, им сейчас оказывали помощь.

Ливадова оглянулась. Сзади еще страшнее. Тоже тела в экзокостюмах, это были террористы, но не только. Среди темно-синих неподвижных фигур были и гражданские. Некоторые еще живы! Но на ногах из тех, кто случайно оказался заложниками прорыва, нет никого.

Очень много людей из различных служб. В основном полиция: вооруженные до зубов стрелки в темно-синей экзоброне и офицеры в обычной форме, но все при пистолетах. Много врачей в оранжевых костюмах «скорой помощи». Пожарные. Сразу несколько расчетов тушили подорванные бронемобили. Террористы недостатка в выстрелах против техники не испытывали.

Медик довел Женьку до автомобиля «скорой помощи».

– Увозите! Полный реабилитационный курс! Деньги на счету у нее есть.

Майор Владимир Воронцов расстегнул пуговицу под воротником армейского кителя. Дышать стало трудно.

Он работал с документами в своем кабинете на базе Десятого отдельного десантно-штурмового полка, когда получил информацию о масштабной попытке прорыва из района для рабов в двести одиннадцатом секторе Красноярска.

Не его компетенция, это дело полиции, однако в эпицентре необыкновенно крупной атаки террористов оказалась Евгения Ливадова. Объект эксперимента, который Воронцов по-прежнему продолжал курировать, и его бывшая собственность, в постели с которой провел несколько ночей.

Нет, она больше его не интересует. Воронцов сломал карандаш, который крутил в руках все время, что читал в инфопроекции доклад о самом настоящем бое полиции с рабами.

Владимир выругался. Он давно говорил отцу, что пора вычистить двести одиннадцатый. Сначала кварталы с бандами, а потом прошерстить каждый угол сектора для рабов. Если требуется привлечь армию, значит, нужно ее задействовать.

Но что-то мешает. Кто-то помогает террористам. Кто-то давно снабжает их оружием, связью и прочим. Владимир вновь процедил несколько крепких слов.

– Неладно что-то в датском королевстве, – пробормотал он. – И эта еще! Туда же! Что ее понесло в двести одиннадцатый?

Плевать он хотел на дикарку! Воронцов со злостью отбросил поломанный карандаш. Но она очень важна! Совет