Поезд по меркам метро ехал долго, и чем дольше, тем меньше в вагоне оставалось граждан Корпорации. До конечной станции в вагоне вместе с Ливадовой ехали уже только полуграждане. По внешнему виду у большинства с деньгами явные проблемы. Одежда многих порядком ношена, у некоторых и неряшливая. Кое-кто пьет не просыхая, это понятно по опухшим рожам. У того с головой не все в порядке – взгляд бегающий, пальцы дрожат, и стоит, будто пританцовывает.
Голос в динамике сообщил, что прибыли на конечную станцию:
– Остановка «Двести одиннадцатый сектор».
Пассажиры потянулись к раздвижным дверям. На перроне прибывших встречали сразу две двойки полицейских. Их взгляды были холодны и предельно подозрительны. В бронежилетах, вооружены короткоствольными пистолетами-пулеметами.
Полицейских будто не видели, до того они привычны местным, как часть интерьера подземки. Зато Ливадова ближайших патрульных заинтересовала. Она чувствовала на спине пару внимательных взоров все время, пока шла по перрону. Однако появление гражданки здесь, на окраине Красноярска, никаких законов не нарушает – ее не окликнули и не остановили.
Стены станции были окрашены в косую полосу. Желтый и черный цвета попеременно. Давит на мозги, как в клетке либо в тюрьме. Очень неуютно себя чувствуешь. Ливадова даже ускорила шаг, дабы скорей выбраться на поверхность.
Толпа вынесла из метрополитена, и снаружи действительно полегчало. На выходе вновь обнаружился полицейский патруль, и опять на Ливадову косились. Она единственная гражданка, не считая сотрудников правопорядка, среди окружающих.
Ступени, что вывели из подземки, упирались в асфальт широкого тротуара. За ним многополосная автострада с оживленным движением. На противоположной стороне трассы огромный зеленый массив. Настоящий лес – куда ни кинешь взгляд, везде только деревья.
Вдоль всей автострады за узкой, в отличие от этой стороны дороги, полоской тротуара высился ячеистый забор в два человеческих роста. Саму десятиполосную загруженную дорогу тоже пересечь проблематично. Сумасшедший трафик, светофоров не видно, нет надземных или подземных переходов, ни даже банальной «зебры». Забор вдоль всей кромки леса недвусмысленно говорил, что кусочек природы здешним жителям Красноярска не предназначается.
Они же в сторону леса и на автомобили не смотрели. Для них был свой забор, к которому и двигался людской поток. Женька непонимающе смотрела на жилой массив из двадцати– и тридцатиэтажных домов, что выстроились вдоль прямой, вытянутой на многие километры автострады. Вся территория вдоль магистрали обнесена таким же ячеистым забором, что и лес на противоположной стороне дороги.
Съезды с магистрали разрезали двести одиннадцатый сектор на кварталы, и каждый вход и въезд в зону за темно-серым забором проходил через раздвижные ворота. По обе стороны от них стояли наблюдательные вышки с гроздью прожекторов. А еще усиленный пост полиции.
Отдельно воздвигнутое двухэтажное здание со своим собственным двухметровым ограждением. Рядом два патрульных автомобиля и один броневик с пулеметом на крыше и полтора десятка полицейских, половина из которых в экзоброне и со штурмовыми автоматами.
Никто, кажется, не замечал ни полицейских, ни забора, ни ворот, мимо которых проходили в двести одиннадцатый сектор, но на Ливадову увиденное производило гнетущее впечатление. Это как… Гетто! По-другому не назовешь. Ограждение! Полиция, усиленная тяжелым вооружением. Будто и не за порядком следят, а словно оккупанты. Люди, что шли мимо Женьки, как минимум вызывали крайнее недоверие Красной корпорации и откровенно чужды ей. От них отгородились стеной и вооруженными до зубов полицейскими. Странно, что нет немецких овчарок. Отлично дополнили бы общую картину, окончательно стало бы похоже на внешнюю границу гетто.
Однако двести одиннадцатый сектор и являлся настоящим социальным гетто, в чем Женька убеждалась, разглядывая периметр и блокпост у ворот. Интересно, ночью выпускают? Сейчас, днем, внутрь и наружу спокойно двигались два потока людей и автомобилей.
– Евгения Константиновна?
Девушка вздрогнула от неожиданности. Откуда только взялся полицейский? Вроде не было рядом. Офицер приветливо улыбнулся – это здешние полицейские умели. Одет как патруль в метрополитене, тоже в бронежилете, на плече ремень пистолета-пулемета. Смотрит на Ливадову через темные очки, и не поймешь, что у него на уме. Появление полицейского испугало девушку. Нервы у нее, оказывается, сейчас не в порядке. То, что она наблюдала перед собой, столь неприкрытую сегрегацию людей, взволновало чересчур сильно.
– Да, это я.
– Младший лейтенант Магомедов, – представился офицер, добавив: – Ваша личность идентифицирована.
Ливадова смотрела снизу вверх. Полицейский был очень высок, особенно рядом с Женькой. Как же он умудрился подкрасться незаметно для нее?
– Вы следуете в двести одиннадцатый? – назвал офицер номер района для проживания людей второго сорта, для неграждан.
– Да, все так, – ответила Евгения.
Она всегда немного робела, когда доводилось общаться с сотрудниками полиции, еще в своем времени, а в двадцать третьем веке, по ощущениям, шуток вообще не понимают. Не ляпнуть бы чего лишнего.
– Мне нельзя туда?
– Можно. – Магомедов вновь улыбнулся.
В темных очках и с белоснежной улыбкой он больше ассоциировался с американскими полицейскими. Как в фильмах.
– Но у меня инструкция, – продолжил офицер. – Я должен лично сообщать гражданам, намеревающимся посетить данный сектор, что для них этот район крайне небезопасен. Придерживайтесь людных мест, не разговаривайте с незнакомцами, за исключением продавцов в магазинах и в подобных общественных местах, не задерживайтесь в двести одиннадцатом секторе после наступления темного времени суток.
Ливадову с каждой произнесенной фразой пронимало неприятным холодком. Инструктируют, как перед входом на враждебную территорию.
– Там нет полиции?
– Есть, – ответил патрульный, – но уровень уличной преступности значительно более высок, чем в целом по Красноярску.
Девушка непроизвольно покосилась на дома за периметром ограждения. Там как другой мир, совсем не похожий на тихий и уютный район, где она поселилась. А если бы сразу отправилась в двести одиннадцатый? Вообще, стоит ли ей туда идти?
– В этом районе не любят граждан Корпорации?
– Совершенно верно.
– Но как они узнают, кто я? – спросила Ливадова.
Негражданам недоступна проекция со статусом гражданства, у них нет индивидуальной системы. Кроме тех, кто на пороге получения заветного положения и уже с вживленным нетчипом. Но такие редко живут в беднейших районах.
– Уверяю, – показал полицейский пальцем на сектор для неграждан, – там имеются средства, чтобы вычислить, есть ли у вас гражданство. Подумайте хорошо, нужно ли вам посещать двести одиннадцатый сектор.
– Нужно, – твердо заявила Женька.
Она должна увидеть дно, чтобы понимать, куда можно опуститься.
– Тогда должен рекомендовать вам нанять такси и обязан предложить услуги сертифицированного перевозчика. Водитель будет вооружен и станет следить за вашей безопасностью. Однако это недешево, и вы вправе отказаться.
– Сколько стоит?
– Триста рублей.
Ливадова вдруг поймала озлобленный взгляд. Проходивший мимо пожилой, но крепкий на вид тип с взъерошенными волосами недобро покосился на девушку, разговаривавшую с полицейским. Стало очень не по себе.
– Я согласна, – произнесла Женька, – давайте такси.
Она все-таки поедет в двести одиннадцатый сектор.
Глава 24
Подвал
Андрей замер в шаге от оглянувшегося Джонса. Навстречу шли двое «белоголовых». Их взгляды на ступающего
