Миновав Фоса, он наткнулся взглядом на длинную тень Али и поднялся к нему на капитанский мостик. Никто и не думал его остановить – капитан не опасался гостей, да и откуда им было взяться посреди шторма и бури?
– Еще раз спасибо, – поблагодарил рыбака Юкон. – Если поможете нам перейти в Тенебрис, мы щедро вас отблагодарим.
Край рта у капитана приподнялся, лицо исказилось ухмылкой, не предвещавшей ничего хорошего.
– В Тенебрис? – хохотнул он. – Ох, салаги луксмирские, во что ж вы впутались?
Сердце у Юкона провалилось, оставив после себя пульсирующую пустоту. Али не просто им не поверил – он точно знал, кто перед ним.
– У твоего друга необычный меч, – пояснил он, заметив вопрос в глазах ошеломленного Юкона. – В Тенебрисе таких не делают.
– И что, теперь сдадите нас?
– Обожду пока, мало ли от вас пользу какую можно сыскать. Сегодня переночуете у меня, – вынес вердикт капитан. – И обо всем расскажете.
Юкон подумал, что если дело дойдет до сражения, ему вовсе не хотелось бы ранить Али. Несмотря на весь его зловещий вид, он протянул им руку, а точнее – спасительный канат, без которого их тела бы уже давно пошли рыбам на корм. Вместе с тем он не был вооружен. А нападать на безоружного спасителя Юкону не позволила бы совесть.
Капитан смотрел на Скалу и продолжал ухмыляться. Волны били с такой силой, что окатывали дрейфующие поблизости суда едва не по самые верхушки мачт.
– Почему корабли не разбиваются о рифы? – спросил Юкон, когда понял, что рыбак не собирается продолжать разговор.
– Так устроено, – просто ответил он. – Иначе кто бы здесь выжил?
– Но зачем тогда шторм?
– А сам-то как думаешь?
– Только ради защиты? – удивился Юкон. – Но это ведь… Безумие. Сколько уже погибло?
– Ни одного, – с заметной гордостью ответил Али. – Мы созданы для этой работы. Только те, кто никогда не был у нас, позволят лодке разлететься в щепки о мост. Только такие, как вы.
– И зачем? То есть никто ведь вам не угрожает.
– Ха! Почем мне знать? Верховная правительница со мной за руку не здоровается, – во взгляде Али блеснул огонек высокомерия. Блеснул и бесследно исчез. – Знаешь, что мне интересно, салага? Я ведь вас сразу приметил. И твой друг покрепче тебя с виду будет, а лодку все равно ты вел.
– Так получилось.
– Ты неплохо справлялся, – теперь ясно прозвучало уважение. – У нас мало кто из чужих до середины добирается.
– Я добрался бы до Скалы, но ваш океан играет не по правилам – он сломал мне весло.
– Интересный ты салага, – Али вдруг недовольно взмахнул рукой, и мертвецы вцепились в канаты на палубе, поворачивая паруса. Корабль резко ушел вправо, так что теперь волны гнали его боком к причалу. – Откуда знаешь, что с океаном договориться можно?
– Со своим я договаривался.
– Со своим, значит, – капитан улыбнулся ему. – А скажи-ка мне, каков шанс, что друг твой железяку свою мне в сердце вонзит?
– Не беспокойтесь, – утешил его Юкон. – Он не убивает без повода.
– Ладно уж, поверю тебе. Иди, забери его и выбирайтесь на берег.
С Фосом они столкнулись на лестнице с мостика. Взгляд его молчаливо вопрошал: «Ты использовал предоставленный шанс с умом или как обычно?»
– Он на нашей стороне, – шепнул Юкон. – Я уверен.
– Второй раз за день? – усмехнулся отец. – Ну раз так, убеди его проводить нас к переходу.
Юкон смутился, но не сомневался, что не ошибся.
Когда пришло время сходить на берег по трапу, мертвецы на помосте протянули руки, и Юкон покорно принял их помощь. Фос же посмотрел на протянутую распухшую ладонь с таким отвращением, что стало ясно – он скорее вернется на дно, чем коснется возвращенных. Однако поступь его была тверда, и все кончилось благополучно.
Вдвоем они молча следовали за Али по узкому пирсу. Капитан уверенно шел по скользким мокрым доскам, иногда оглядываясь, проверяя, не смыло ли спасенных обратно в воду. Подъем по лестнице между рядами отвесных «улиц» показался бесконечным. Али знал здесь каждую трещину, каждый поворот и предсказывал порывы ледяного ветра, умело подставляя ему спину. Юкон смотрел на него и про себя повторял просьбу Фоса, которая очень ему льстила. Наконец-то отец понял, что ему необязательно все бремя ответственности нести на собственных плечах.
Вот только как выполнить его распоряжение?
Юкон рассматривал ближайшие дома: нагромождение досок, сколоченных как попало. Окна встречались редко, и те немногие – размером с ладонь. Подпорки надрывно скрипели, словно молили о помощи, и выглядели изрядно прогнившими. Пятна черной плесени облепили их со всех сторон и грызли уже не первый год.
Так, с грехом пополам, добрались до десятой улицы сверху и свернули по ней налево. Юкон заметил, что отец хоть и старался держать голову высоко, а ступал все медленнее и труднее, рука его уже непрерывно сжимала повязку на боку, дыхание потяжелело. Ему требовались необычайные усилия, чтобы просто идти вверх.
Между каждой парой домов спускалась веревочная лестница, такая же заплесневелая и хлипкая на вид, как подпорки. Юкон подумал, что здесь не принято заботиться о себе и своем жилище – большинство домов поросли плесенью, с крыш то и дело срывало черепицу, бросая в океан.
– Дети, вперед, дом слева, – указал Али Юкону на третью по счету лестницу. – И держись крепче. Падать будет больно.
Юкон обернулся на отца. Он сильно сомневался, что Фос осилит путь наверх, но тот успокаивающе кивнул: не о чем беспокоиться.
Однако когда все трое поместились в тесной прихожей, престолонаследник прислонился к стене и, тяжело дыша, согнулся пополам. Али покосился на него, подошел и схватил за плечи.
– Давай-ка помогу, – он говорил спокойно, видно, не впервые ему было возиться с ранеными, но Фос оттолкнул его руки и вежливо ответил:
– Спасибо, я в порядке.
В доме оказалось на удивление тепло и уютно. Комната была рассчитана на одного: в глубине между столом и креслом разместилась одноместная койка, заправленная колючим шерстяным одеялом, и, судя по дырам, ему шел уже далеко не первый год, если не десятилетие. На столе уживались одинокая тарелка, деревянная кружка, стопка из трех книг и нож с широким лезвием.
Фос подошел к кровати и присел, стащив сапоги, с которых уже порядком натекло воды. Выглядел он чертовски плохо: бледно-серое, что крыло чайки, лицо, бусины пота на лбу, пересохшие губы, кадык ходил вверх-вниз. Юкон почувствовал, как страх
