– Так сказал Ассе Орбис. Тот, кто хочет получить дар Козыря, должен быть готов пожертвовать его жизнью. И неспроста ты родился у нас – тех, кто продолжает войну и не может с ней покончить.

Ах вон оно что. Вот что он хотел сказать на корабле и, возможно, еще раньше – в фехтовальном зале. Предостеречь. Защитить. Но только теперь уже поздно. На помощь никто не придет, единственный путь – в Тенебрис, прямо в руки Шанны, в ее красные перчатки, будь они трижды прокляты. Но даже это можно было бы пережить, если бы не досадное обстоятельство – ни при каких условиях правительница Тенебриса не отпустит его без пробужденного мира. Никогда не отпустит его живым.

Странно, но он даже не испугался. Словно правда всегда жила где-то в подсознании, глубоко под кожей, и он знал, знал, что его жизнь имеет цену, весьма определенную. Оставалось лишь найти того, кто способен заплатить. Все давно уже катилось к дьяволу, и вот – он уже у самой цели. Даже жаль, что Фос проговорился. Уж лучше было умереть в неведении…

– Почему ты раньше не сказал? – Юкон уставился на отца, не моргая.

– Я пытался, – Фос, к его чести, выдержал прямой взгляд. – Думал, мне хватит смелости. Но когда у тебя появятся свои дети, ты поймешь, как сложно объяснить, что всю жизнь они будут вынуждены нести неподъемное бремя. Я надеялся избавить тебя от ответственности и взять ее на себя. Это мне по силам. Я и предположить не мог, что все так обернется.

Юкон долго смотрел на отца, пытаясь понять, что должен испытывать: гнев? страх? отчаяние? Но вместо этого ощущал лишь острую жалость – к отцу. Он повторил ошибку, решил, что сможет все решить сам. И снова проиграл. Впервые Юкону на ум пришло слово, от которого во рту сделалось горько: неудачник. Что бы Фос ни начинал, как верно заметил Риад, кончалось плохо. И вот снова.

– Юкон, – позвал его отец негромко. – Я сделаю все, чтобы с тобой ничего не случилось. Но ты должен мне помочь.

Юкон медленно распрямился и встал на ноги. Протянул отцу руку – тот принял помощь. Остров лежал перед ними холодный и негостеприимный. Так и не ответив, Юкон первым сделал шаг в темноту.

Внутри него была та же тьма и холод, что перед ним.

В лицо дохнуло болотной сыростью. Юкон быстро осмотрелся: мрачное небо с облаками, походившими на клочья пыли, покоилось на остроконечных верхушках мраморно-зеленых деревьев. Вместо привычного пения птиц раздавалось напряженное уханье и редкие пронзительные вопли. Корни деревьев вырывались из-под земли и сдавливали в тисках огромные замшелые валуны. На голову сыпались холодные редкие капли, но дождь еще не начался.

Не лучшее место для долгой прогулки.

Фос с интересом смотрел в низкое небо. Плечи его снова были широко разведены, спина выпрямлена, подбородок горделиво вскинут. Он снова являл собой непогрешимую уверенность и надежность, фундаментальную, как скала, как океан, как сам небосвод, хотя в последнем Юкон успел порядком разочароваться.

– Хм, чувствуешь запах? – спросил отец, поведя головой вправо и вверх, туда, откуда налетел на них ветер.

Юкон принюхался, но ничего кроме болотного духа не ощутил. Разве что тонкий сладковатый привкус, который тянулся из глубины острова.

– Нет. А должен?

– Это один из миров Шанны. Они всегда пахнут свежими мертвецами и мокрой землей.

Юкон не нашелся, чем ответить, но подумал, что это странно – узнавать чьи-то миры по запаху.

Вскоре выяснился главный недостаток простирающегося повсюду леса: карабкаться по валунам, скользким от мха, с острыми краями, было непросто. Юкон несколько раз навернулся так, что чуть шею не сломал, и теперь обдумывал каждый шаг. Фос шагал тверже, но даже ему изредка приходилось ползти на коленях по каменистому острову.

А у Юкона на душе было прескверно. Единственное, чем он утешал себя – дай ему кто-нибудь знать, что ждет его на корабле и после, он бы все равно не передумал. Когда-то, короткими летними ночами, когда он, бывало, сбегал от Бо на пристань и спал прямо на жестких досках под их скрип и посвист ветра, прежде чем уснуть, подолгу разглядывал мрачное низкое небо. Прояснялось оно редко, но когда такое случалось и вспыхивали звезды, Юкон следил за той из них, что висела ближе всех к горизонту. И позже решил, что если им с Дурочкой удастся бежать, он возьмет курс на эту звезду. Казалось, она одна знает, что спрятано по другую сторону океана.

Теперь он представлял на ее месте Инку – она вела его за собой, сама того не ведая.

Он вспомнил о Соле: как дрожал ее обычно твердый голос, как она умоляла его спасти Инку, потому что сама давно отвыкла от боя. Только ли из-за этого? Или из-за того, что правую ногу, как догадался Юкон, заменял протез? Он взглянул на отца, думая, насколько бестактно будет задать вопрос, но лес простирался перед ними, и никакого просвета не наблюдалось.

– Что ты ей сказал, когда вернулся? – спросил Юкон, но понял, что большая часть вопроса осталась у него в голове. – Соле, после того как?..

– А, Риад рассказал? Ну что ж, теперь тебе известно все о моих грехах.

– Она простила? – Юкон оскользнулся на камне, подвернул ногу, но отец не позволил ему разбить о камни еще и многострадальную голову.

– Сложно сказать. Полагаю, ей нечего было прощать. Отец уверен, что я должен раскаяться перед ней, расписаться в глупости, но я-то знаю, что в конечном итоге она получила то, чего хотела – навсегда осталась в замке, рядом с Риадом.

– Я думал… – Юкон смутился, но продолжил: – Что она… Из-за тебя…

– Это удобный предлог, – Фос недовольно передернул плечами. – Но если мне она благоволит, то перед отцом преклоняется. Ты будешь удивлен, но Риад сгубил далеко не одно сердце. Просто сердцу Солы повезло чуть больше других.

– Хочешь сказать, она с ним…

– Она мечтала стать матерью престолонаследника Луксмира, – жестко отрезал Фос. – Поэтому отдала собственную дочь в Дом воспитания, не исполнилось ей и пяти, и подалась на службу в замок. Откуда ей было знать, что Риад все свое столетие любил только мою мать? А когда она все-таки поняла, ей не осталось ничего другого, кроме как заменить почившую правительницу и стать матерью уже рожденному наследнику Империи. Я благодарен ей за многое, она несколько скрасила мое детство и не заслужила того, что случилось. Но у меня хватает других поводов для раскаяния, помимо этого.

Юкон внимательно на него посмотрел. Других – это каких, интересно знать? Заточение сына? Вечная война с отцом? Или та странная связь между ним и Шанной?

Вдалеке замерцали огни: дрожащие языки пламени в плотном тумане