Он разделся и направился к своему спальному месту, а я стал одеваться как можно теплее. Выйдя на улицу и надев лыжи, быстро объехал все наши вездеходы и завёл их, потом перекурил, подождал ещё минут пять и в той же последовательности начал их глушить. Когда заглушил последний, мороз уже весьма сильно начал прихватывать руки и лицо; на улице стало находиться совсем невмоготу, и я быстрее направился в женский кунг, рассудив, что наверняка там многие не спят, а потому мне вполне может представиться возможность что-нибудь забросить в голодный желудок.
Как только вошёл в помещение, меня окутала блаженная теплота, потом начали работать и вкусовые рецепторы. Все наши женщины и дети уже встали и теперь завтракали, тесно усевшись вокруг столов. По всему кунгу разносился восхитительный аромат свежезаваренного кофе. Я сглотнул и, весело потирая ладонями, заявил:
– Да-а!.. Хорошо я сюда заглянул. Самое главное – вовремя! Как чувствовал – мне хоть что-нибудь, да обломится.
В этот момент Маша, разливавшая кипяток по чашкам, поставила чайник, повернулась ко мне и, улыбаясь, сказала:
– Это я знаю – только заваришь кофе, сразу мой благоверный заявится. У меня уже условный рефлекс выработался – всё приготовить к этому моменту. Не верите? Вот, посмотрите! – Маша отодвинулась от плиты, возле неё на маленьком разделочном столике стояла чашка с дымящимся кофе и лежал бутерброд с паштетом. Все засмеялись и шутливо зааплодировали. Маша с улыбкой подошла ко мне и чмокнула в щёку:
– Ну что встал? Проходи уж, садись, где найдёшь место. Тебе, как обычно, повезло, сначала с нами перекусишь, потом и с ребятами позавтракаешь.
Усевшись на край скамейки, я, довольный, похлопал себя по животу и, улыбаясь, заявил:
– А ты как думала? Большому мозгу нужно много калорий. Насчёт мозга я, конечно, точно не знаю, но вот курдюк у меня, вне всякого сомнения, самый выдающийся.
Допив кофе, я оглядел притихших женщин и спросил:
– Ну что, красавицы! Как вам спалось в новой обстановке? Теснота не раздражает?
Все отводили глаза. Только Вика, глядя прямо на меня, сказала:
– Бывало и похуже! Мы привычные. Слушай, пап, у меня к тебе предложение. Можно я поеду в первом «Урале» с ребятами – лишние глаза в поиске заправки не помешают. А то они, бедные, даже сменяясь, поспать не смогут, будут вдвоём выискивать эту заправку. Уж я-то ответственность Саши знаю. А так – я возьму на себя эту работу, хоть дам им возможность немного отдохнуть. К тому же мне уже жутко надоело ехать в этой закрытой будке, прямо как овца на заклание. Вон, Таня и Катя, те хоть делом заняты, а я, кстати, тоже могу водить вездеход.
Я немного подумал и ответил:
– Это дело, конечно, хорошее, и их мужской тандем разбавишь. Только вот, как же с Ванюшкой-то быть? Как ты оставишь ребёнка на долгое время?
– А что Ванюшка? Он же не грудной, тут мама остаётся. Кстати, Ваня с бабушкой себя даже лучше ведёт и кушает лучше.
В принципе, я был не против этой идеи и тоже думал посадить к ребятам отдельного наблюдателя, чтобы не отвлекать их от дороги, поэтому сказал Вике:
– Надо с ребятами всё обговорить. Вдруг, ты будешь смущать Флюра?
Катя прыснула и сквозь смех произнесла:
– Да… этого жеребца смутишь, как же…
Не обращая внимания на эти женские подколы, я спросил у Ирины:
– Слушай, Ириш, а как там наша живность, куры наши? Здесь-то, в аквариуме, я вижу, рыбки плавают, а в грузовой отсек «газона», хоть сам его и веду, не заглядывал ни разу.
Ирина с гордостью продемонстрировала мне куриное яйцо:
– Вот, это я сегодня утром вытащила из нашего птичника; все куры здоровы и нормально себя чувствуют. В отсеке достаточно тепло. Вчера Володя протянул туда провод от нашего генератора и включил электроподогрев, так что там температура сейчас выше нуля. Утром я наложила курам достаточно корма, теперь точно хватит до следующей остановки.
Я взял яйцо, с интересом его осмотрел и с пафосом произнёс:
– Ну что бы мы делали без женщин? С таким тылом горы свернём!
Потом, уже спокойным тоном, предложил:
– Давайте, чтобы не мучить детей, впредь все завтраки и обеды будем проводить в нашем кунге, что мы будем тут тесниться и загонять вас на верхние полки.
Маша, прервавшись от приготовления второго большого завтрака, повернулась от плиты ко мне и, слегка прищурившись от яркого света, бьющего из окна, ответила:
– Может, ты и прав, но сейчас уже завтрак приготовлен, и таскать всё туда-сюда по холоду не очень хочется, поэтому мы уж сегодня отмучаемся, а в следующий раз будем всё готовить у вас в кунге. И пьянствовать вы будете тоже там. Наш домик мы объявляем зоной трезвости, так что запас спиртного отсюда сразу уносите к себе, нечего нам тут детей портить.
Я, потянувшись, поднялся, подошёл было к выходу, но обернулся и сказал:
– Уф, какие вы тут все строгие, аж страшно становится. А про пьянки это вы зря – сами знаете, что в году раза три всего-то и гуляли. Прицепиться вам не к чему, вот и вспоминаете про пьянки. Володя, вон, чёткий учёт ведёт, и по его ведомости расход спиртного меньше одного литра на человека в год. Вот так, борцы с вредными привычками – против фактов не попрёшь! Ладно, пойду будить нашу гвардию, в вы тут готовьтесь, сейчас прибудут основные голодные силы, быстро всё пожрут, как голодная тля.
Одевшись, я спустился по лестнице с площадки, надел лыжи и направился к «мужскому» кунгу. После начала моего дежурства прошло уже больше часа, поэтому я быстро разбудил ребят и пошел ещё раз прогревать технику, а через полчаса вернулся в «женский» кунг. Он уже был весь забит под завязку – ребята сидели за столами, а женщины и дети, так же как вчера, на верхних полках. Маша передавала на обеденные столы тарелки с завтраком. Она и мне вручила полную тарелку макарон с тушенкой. Не моргнув глазом я взял тарелку и с жадностью стал поглощать эту вкусноту.
Когда все наелись и удовлетворённо откинулись на спинки скамеек, с верхней полки слезла Вика, повернулась ко мне и сказала:
– Пап, ты можешь не беспокоиться, я уже обо всём договорилась с Флюром и Сашей. Так что, одеваюсь и иду заводить «Урал». – И тут же начала складывать какие-то вещи в пластиковый пакет.
