Настроение у ребят в связи с этим было мрачное и подавленное. В ноябре, уже при температуре ниже –30 градусов, мы сделали ещё три ездки на совхозную заправку, полностью обеспечив себя дизтопливом на всю зиму, при этом значительно уменьшив запас солярки на самой заправке. Постоянно ездивший туда Флюр сказал:

– На придорожной АЗС топлива уже не осталось, мы всё вывезли. На совхозной заправке солярки осталось максимум на две наших цистерны. Нужно обязательно, уже весной, начинать искать новые запасы, а то потом даже заправить машины на поиск топлива не хватит.

Так же не очень утешительные сведения мне сообщил Володя:

– Качество имеющихся на складе запасов всё время ухудшается. Практически половину имеющихся продуктов нужно выбрасывать на помойку. Крупа превращается в какую-то кашу, хорошо держится только рис. Овощные и рыбные консервы тоже начинают портиться. Муки нам хватит месяцев на пять, потом вместо хлеба придётся использовать макаронные изделия, которых, правда, благодаря завозу из Москвы, на складе достаточно. Витамины тоже кончаются, нужно срочно где-то пополнять запасы.

После этого сообщения он печально посмотрел на меня, помолчал и добавил:

– Самое позднее через год нам придётся питаться только мясными консервами, которые привезли из Москвы. Все остальные запасы либо кончатся, либо пропадут окончательно. Если есть только мясные консервы, их хватит максимум на полтора года.

То есть, по словам Володи, если мы прекратим выращивать свои овощи в подвале, то очень быстро съедим оставшиеся запасы, а взять новые продукты, скорее всего, будет негде. Даже если мы обнаружим какие-то мифические терминалы, с огромными запасами еды, все они за столько лет уже давно испортились, ведь даже у нас, при правильном хранении, уже пятьдесят процентов продуктов, включая и консервы, испортились или находились на последнем, так сказать, издыхании. Во время этого разговора с Володей мы договорились направить на питание в общий котёл, уже без ограничения, все находящиеся на грани порчи продукты. Как он выразился:

– Будем напоследок обжираться и наедать животы. Действовать по принципу – пока толстый сохнет, худой сдохнет.

На что я ему сразу возразил:

– Сдохнет только тот, кто опустит руки, и вообще, у меня принцип один – русские не сдаются.

Володя сразу же ухватился за это высказывание:

– А как же Флюр? Как отнесётся к этим словам наш татарин?

Я засмеялся:

– Да он больший русский, чем ты или я. Уж он-то точно никогда не сдрейфит, не опустит руки и не сдастся. И к тому же, если нам повезёт, и мы выживем, то просто забудем о национальностях, и у нас будут просто «Флюров сын» или «Флюрова дочь». А если повезёт ещё больше, мы увидим и «Фрицевых», и «Абрамовых» детей.

Вообще-то после этого разговора у меня начало формироваться стойкое желание – скорее уезжать из этого климатического пояса, сваливать туда, где теплее, где снег уже растаял и где можно прокормить себя самим. Была твёрдая уверенность, что океаны, или хотя бы часть их, уже освободились ото льда. Об этом мне говорило всё увеличивающееся количество осадков в виде снега. Логика проста – если столько воды в виде снега выпадало, значит, она должна была откуда-нибудь браться, а именно испаряться; значит, существуют обширные, свободные ото льда водные пространства. И там, в прибрежной зоне, должна быть положительная температура, и снег уже давно стаял.

Я несколько дней анализировал и изучал температурные графики и пришёл к однозначному выводу, что температура будет постепенно повышаться лет десять, и быстро весь снег не стает. Будет повторяться в больших масштабах ситуация этого лета, когда всё сначала таяло, а потом замерзало, поэтому, скорее всего, привычный для нас по прошлой жизни климат установится лет через пятьдесят, а может быть, и позже, что меня, конечно, в корне не устраивало, мы в такой ситуации вряд ли смогли бы выжить.

По температурным графикам можно было сделать вывод, что следующее лето будет теплее, но не намного. Ясно было, что воды станет больше, и что мы вряд ли сможем ей противостоять. Дополнительные насосы так и не были найдены, а из тех, что у нас были, четыре уже сгорели. Для меня стало понятно, что если мы прошлым летом еле выдержали первое наступление талой воды, то наступающее, более тёплое лето наверняка нас оставит без огорода в подвале. К тому же мы вряд ли сможем справиться с водой в отхожем подвале, и по всем нашим туннелям разольётся зловонная жижа.

В общем, чем дольше я размышлял над этими проблемами, тем больше понимал, что выбора у нас нет и нужно буквально этой весной, а, может, даже по холоду, в конце февраля, быстрее уезжать в тёплые страны. Уезжать, когда ещё стоят морозы, нужно было из-за того, что на юге, естественно, раньше теплеет, и мы можем, убежав от одной напасти, оказаться в не менее трудной ситуации. Так что всё это немалое расстояние до тёплого океана нужно было проскочить ещё до наступления плюсовой температуры.

Я начал анализировать, куда нам лучше направиться, исходя из наших транспортных возможностей. Небольшая скорость «Уралов» и их прожорливость насчёт топлива диктовали свои условия. Нужно было иметь гарантированное место в середине пути, где мы могли заправиться и ещё взять с собой топливо. В придорожные заправки я уже как-то мало верил. Из всех перебранных вариантов наилучший получался, если двигаться к тёплому океану через город Баку, вернее, с заездом на Апшеронский полуостров. Всё-таки там нефтедобывающий регион, и просто обязаны быть большие запасы топлива. И ещё, чем мне понравилось то направление, так это, что большую часть пути можно будет проехать по ровной, замёрзшей поверхности Каспийского моря. А я был убеждён, что ближайший год оно ещё будет замёрзшим, и проезд, особенно ранней весной, будет спокойным. А если ехать на юг через Чёрное море, то там гористая местность, и неизвестно, как на наших монстрах мы там проедем. А ехать по горным дорогам было чревато – обвалы, резкие повороты и другие напасти. К тому же по тому маршруту было непонятным делом, где найти запас топлива.

Конечно, я задумывался и раньше о нашей эвакуации в более тёплые места, куда-нибудь на юг. Первый раз это случилось сразу после обнаружения «Уралов». Но до принятия серьезных шагов дело так и не доходило, меня останавливала проблема ориентации на местности; мы элементарно могли просто заблудиться. Но после начала функционирования спутниковых систем GPS и «Глонасс» этот внутренний запрет был снят, и я собрался завтра объявить о своём решении и стоять за него до конца, убеждая других в правильности моего выбора.

Второго декабря, после завтрака, попросил всё наше взрослое население остаться в столовой. Затем,