— Быть может, вам известно, что у фон Эверека обширная коллекция манускри… редких работ. Не доступных к продаже.

Атаман-чернокнижник? Я смутно припоминала какие-то невнятные слухи, что последний из рода фон Эвереков то ли брата, то ли жену, то ли обоих принес в жертву дьяволу, чтобы стать непобедимым в бою.

Я не придала значения, ведь злословие мелкой оксенфуртской буржуазии неподражаемо — одному дворянину, приказавшему снести ветхую церквушку, сразу же приписали чуть ли не поедание младенцев. Я не сомневалась, что стоило кому-то узнать о нахождении у Фон Эверека черных книг, так он бы тут же унаследовал грехи всего княжества за последнее столетие. За богатство и власть людская молва четвертует без суда и следствия.

Будь оно и так, пусть и коллекционирует атаман манускрипты — какое до этого дело торговцу? Неужели попросит эту злосчастную «Liber Al vel Vegis», которую так вожделеет каждый начинающий оккультист? Если так, то мне даже не нужно будет красть у Фон Эверека, чтобы ее заполучить. С этой дьяволопоклоннической манией среди воспитанниц Аретузы любой толковый букинист хранит эту книгу у себя в закромах, подальше от охотников на ведьм.

О’Дим тихо, но очень четко произнес то единственное название, которое я меньше всего ожидала услышать.

— Мне нужен Кодекс Гигас.

Вот же дьявол! Легендарный Кодекс? Этот манускрипт не из нашего мира… Был принесен к нам какой-то бестией после сопряжения сфер. Я видела море подделок, так много, что перестала верить в существование оригинала. Неужели фон Эверек достал такое сокровище… Сокровище, поиску которого орден посвятил себя целиком. Что он, разбойник, будет с ним делать?

А торговцу он зачем понадобился? Решил смастерить зеркало Челлини? Оно бы ему не помешало. Впрочем…

— Что я могу сказать, господин о’Дим, — пожала я плечами. — Как и все в этом мире, это вопрос цены. Если атаман действительно разбирается в подобных работах, думаю, он хранит ее за семью печатями, а не почитывает одинокими вечерами перед камином. Я не стану рисковать своей шкурой и ссориться с одним из самых опасных людей Редании за гроши.

Если атаман действительно каким-то неведомым образом завладел Кодексом, то я с удовольствием помогу манускрипту сменить владельца. За разумную цену, конечно. Редко когда выпадает такой удобный случай и заработать, и прикоснуться к сокровенным знаниям.

— Если это вопрос цены, — тихо сказал о’Дим, — то мы с тобой обязательно договоримся.

Сколько бы я попросила за эту авантюру? Не меньше пяти тысяч крон. Я мысленно увеличила сумму вдвое, чтобы оставить пространство для торга. Но не успела я открыть рот, как господин о’Дим назвал сумму, за которую…

За которую и душу продать можно.

…Он слышал зов, когда он плавал:

«О, верь мне, я не обману»…

Но помни, — молвил умный Дьявол, —

Он на заре пошел ко дну».

========== Дикая охота ==========

Утром меня как обухом по голове ударило похмелье после вечерней эйфории, которая охватила меня при мысли, насколько тяжела будет в моей руке груда золота. В своем неуемном энтузиазме я обещала торговцу зеркалами — на всё про всё у меня уйдет три дня.

Три дня. Три дня на то, чтобы узнать, как и где живет самый опасный из разбойников по эту сторону Понтара, на то, чтобы узнать, где он хранит знаменитый манускрипт и на то, чтобы его украсть.

Как меня мог настолько подвести здравый смысл? Но, к сожалению, это тот единственный случай, когда слово вора — его честь.

Сбор информации о будущей жертве ограбления — балансировка на лезвии ножа. Стоит разузнать чуть меньше — останешься с пустыми руками. Стоит разузнать чуть больше — местные амбалы доступно объяснят тебе, почему любопытство погубило кошку.

Один вопрос интересовал меня больше других — для чего разбойнику черные книги?

Темные аллеи Оксенфуртской академии — одно из немногих мест, где встреча с дамой, чье лицо скрывала плотная ткань, будет почти однозначно расценена, как романтическая. Это мне на руку — особенно, когда на рандеву приходит одиозно придурковатого вида студент Оксенфуртской академии.

Болуслав, к его чести сказать, гораздо смышленее, чем казался на вид, иначе не был бы любимым учеником профессора Шезлока. Но ко мне его привела скорее продажность, чем смышленость.

— Принес?

— Нет, не принес, — увидев разочарование на моем лице, Болуслав поспешно добавил. — Но я все узнал, как ты и просила.

— И что же ты узнал?

— Атаман много раз бывал у профессора. Говорят, скупил все книги академии по черной магии, без разбору, за любые деньги. Я тут записал, что именно: Codex Seraphinianus, манускрипт Войнича, «Памфлет о Божественной Крови» Иреникуса…

Удивительно разношерстная подборка.

— Манускрипт Войнича — по гербологии.

— Да-а-а? — разочарованно протянул Болуслав. — А я и не знал.

Что-то подсказывает мне, что и атаману это было неведомо. Бросив быстрый взгляд на список, я поняла, что его написал человек, охваченный отчаянием, — подборка книг была похожа на сумбурную попытку найти что-либо, что в представлении обывателя связано с потусторонним миром и его обитателями.

И, судя по сведениям о’Дима, он все-таки нашел ту самую книгу, после которой можно было прекратить поиски. Но манускрипт должен был оказаться для него бесполезной писаниной — вряд ли фон Эверек смог бы его расшифровать.

Значит, я могу не опасаться хитроумных ловушек, расставленных черным магом. Такой список магом мог бы быть составлен только в предсмертной лихорадке. Я с облегчением вручила Болуславу заслуженный флакон с кровью суккуба. Он жадно взял пузырь и расплылся в улыбке, явно предвкушая сладостную ночь с девушкой, ранее холодной к нему.

— А поможет? — вдруг перепугался он.

— Болуслав, — устало протянула я. — Если тебе не поможет этот флакон, то ничто уже не сможет помочь.

А есть ли женщина у атамана? Холостых грабить тяжелее, они более непредсказуемы, ведомые желанием уйти из дома в поисках приключений и внезапно вернуться с добычей. В окрестностях Оксенфурта есть только один человек, осведомленный, как мне показалось, о всех половых актах в радиусе сотен верст — распорядительница дома удовольствий у южных ворот.

К моей удаче она мне сильно задолжала — мои знания помогали ее воспитанницам избежать интересного положения. Перспектива лишиться языка за сплетни о клиентах была все же привлекательнее перспективы сгореть на костре за попытку помешать промыслу Великого Огня и избавиться от случайного ребенка. Стоило мне упомянуть фон Эверека и его банду, как она сразу кивнула.

— Конечно знаю, Миленочка. Разбойники охочи до женской ласки, а мы рады помочь им расслабиться, — исполненная чувством важности своей профессии, она продолжила. — Я девочек своих часто отправляю к атаману на усадьбу — по две, по