— Послушай, а ты не думала о том, что с маглорожденными одиннадцатилетками? — перевела тему Аврора. Слушать про Снейпа ей было тяжело. — Ведь не могут же их оставить в обычных магловских школах? Это же опасно?!

— Я не только думала об этом, но и смогла кое-что предпринять, — теперь Вектор говорила тише. — Снейп как-то забыл в учительской списки. Он вернулся за ними позже, но я успела сделать копии и отдать Минерве. Дальше дело за ней. Надеюсь, она придумает, как переправить этих детей на континент.

— А если кто-то останется? — Аврора вспомнила то, что читала о концлагерях для евреев в Польше. Вектор, судя по взгляду, разделяла ход ее мыслей.

— Я сделала то, что могла. Надеюсь, они все уедут. Ты, кстати, поняла, что мы теперь привязаны к замку?

— Ты имеешь в виду положения, которые мы подписали? — переспросила Аврора, изумляясь тому, как живо и открыто говорила с ней Септима. Прежде они никогда близко не общались, а сейчас Вектор вела себя так, словно давно была ей подругой. — Контракт всегда можно разорвать…

— И попасть на допрос к Амбридж? — Вектор приподняла брови. — Не знаю, как у тебя, а у меня есть родственники среди маглов.

Аврора опустила взгляд. Она была полукровкой.

— Ладно. Удачи у нового директора. Не переживай, я сама дойду! — и, запахнув мантию, она быстро двинулась прочь.

Аврора стояла какое-то время в ступоре, не понимая, что ей делать. Мысли путались, слишком быстро все завертелось и слишком стремительно менялось. Неизменно оставалось только одно: как и восемнадцать лет назад, она могла рассчитывать только на Снейпа. Вектор презирала бы ее за это, но Септима сильнее, а может, просто моложе.

И Синистра заспешила вниз, боясь ненароком наткнуться на Кэрроу, потому что она совершенно точно не сможет закричать.

***

Снейп ждал Синистру. Зелье настаивалось в личной лаборатории, но в его комнатах Аврора никогда не бывала и скорее всего застеснялась бы туда прийти. Поэтому он ждал ее в своем прежнем кабинете, коротая время за изучением общего школьного плана занятий и дежурств.

Нападение на Вектор его сильно обеспокоило. Он не сомневался, что заносчивая, высокомерная и такая до глупости правильная Септима действительно сама спровоцировала Кэрроу, но это не отменяло того факта, что Пожиратели могли повторить подобное и с Синистрой. И Аврора вряд ли поднимет шум и скажет кому-то хоть что-то. Ее реакция могла быть непредсказуемой и самой отчаянной. Поэтому первое, что Снейп решил сделать, это максимально развести Кэрроу и Синистру в школьном расписании так, чтобы они практически не пересекались в замке. В Большом Зале он присмотрит, теперь это его обязанность — присутствовать там, не говоря уже о том, что это необходимо для контроля. Весь замок был против него, и Кэрроу своим поведением могли только спровоцировать попытки бунта. Какова будет расправа над школьниками Снейп понимал.

Но сначала надо разобраться с Синистрой.

Прежде он все делал словно механически, на автомате следуя указаниям покойного директора. Дамблдор предвидел все: даже угадал, что «в помощь» поставят именно Кэрроу. Только о Синистре Дамблдор не знал и никаких распоряжений не оставил. Она не входила в планы Дамблдора. Аврора была личным делом Снейпа, его живым воспоминанием о времени, когда не было метки, не было предательства и всех тех смертей… И теперь она будто была единственно живым человеком в замке, который наполняли призраки.

До того вечера ему казалось, что все кончено, мальчишка должен умереть, как умрут и многие другие.

Всех не спасти.

Когда Аврора пришла, он велел ей остаться ждать в его кабинете. Она покорно кивнула, но ужас ясно отпечатался на ее лице. И Снейп понял: Синистра боялась оставаться здесь одна. Ведь то, как он говорил с Кэрроу она слышала, значит поняла, что они могут зайти сюда без стука. И это отдалось уколом необъяснимой иррациональной вины.

— Иди за мной, — он кивнул и направился к неприметной двери, ведущей прямо в его комнаты и личную лабораторию, куда Синистра, тем не менее, не зашла, оставшись ждать в гостиной.

Проверяя температуру остывающего зелья, Снейп думал о том, что все меньше понимает эту женщину. Впрочем, он и сам не знал, как себя с ней вести. То, что произошло на смотровой площадке Астрономической башни, он считал ошибкой и винил себя за слабость, хотя на душе тогда и полегчало. И тем не менее, он был не прав, по уму ее надо было уволить. Но он не смог. А потом ему показалось, будто Аврора рассчитывает на что-то. Еще и это злополучное зелье…

Но на его вопрос она ответила отказом.

Теперь же снова этот взгляд.

Тут за спиной послышался знакомый скрип несмазанных петель. Снейп обернулся. Аврора прикрыла дверь до щелчка и прижалась к ней, словно боясь подойти к нему ближе. То, что ей страшно, Снейп понял еще у себя в кабинете, но сейчас в ее глазах читалось что-то другое. Она как будто ждала от него каких-то действий.

Молчание затянулось.

— Аврора, вы… — начал было Снейп, но тут она шагнула вперед, резко опустилась перед ним на колени и заскользила ладонями по его бедрам, распахивая мантию. Северус от неожиданности и шока отбросил палочку на стол и попытался остановить Синистру, перехватив ее запястья, и не давая расстегнуть свои брюки.

— Что ты делаешь? — прошипел он.

Но Аврора только подняла на него полные решительности и отчаянья глаза. Она умоляла о защите. Только мог ли он это обещать?

Аврора дернула руки, но Снейп держал ее довольно крепко. Намерение заплатить такую цену за безопасность ранило. Ему не нужна была такая плата.

— Прошу тебя… — тихо проговорила она, мягко выворачивая руки, и любовно переплетая их пальцы. Нет, она предлагала больше, чем сделку. Она доверяла ему свою жизнь, отдавая ответственность за нее и предлагая взамен все, что только сможет ему дать.

И еще, он не был ей неприятен.

Снейп мог остановить и успокоить словами, пообещав и так сделать все, что в его силах, но не стал, позволив ей исполнить свое намерение, хотя никакого желания у него в тот момент не было.

Снейп смотрел, как она расстегивала дрожащими от страха или холода пальцами молнию на его брюках, как несмело коснулась сначала рукой, а затем губами.

Аврора была зажата, это бросалось в глаза, но смущалась она прежде всего себя.

Скорее всего, у нее тоже не было настоящего желания, либо она в принципе не любила делать подобное, но упорно продолжала ласкать его постепенно возбуждающийся член.