– Та-ак, – Гретил вступила в разговор, который слушала до сих пор с выражением лица «оставьте меня в покое, я тут делом занята» (у нее хорошо это получалось). – Что это за «люди с хлебом-солью»?
– А-а. Если случится стихийное бедствие, то ты пойдешь к дому соседки а) с хлебом-солью или б) с обрезом? Это теория игр. Если считаешь, что соседка выйдет навстречу с обрезом, то будешь идиоткой, если выберешь a); если твоя соседка будет думать о тебе то же самое, то она тоже вряд ли выберет a). Способ получить a), это делать a), даже если ты думаешь, что соседка выберет б). В ряде ситуаций она нацелит на тебя обрез и настоятельно попросит убраться со своей земли, но если она держит в руках обрез только потому, что думала, что и ты придешь с обрезом, то отложит свой в сторону и вы вместе пообедаете.
– Теория игр, – сказала Гретил, – это охота на оленя. Два охотника могут поймать оленя, лучшую добычу. В одиночку каждый охотник может ловить только кроликов. Оба хотят ловить оленей, но если они не доверяют друг другу, то на ужин будут только кролики.
– Не знала, что у этого есть какое-то название. Век живи, век учись. После того, как все устаканится, надо будет об этом почитать. Когда дела швах, олень строит что-то новое и более совершенное, чем то, что спалили дотла, а кролик в ужасе ныкается по норам, ест суп из полосок кожи и надеется не сдохнуть от туберкулеза, так как в округе больше не осталось больниц. Я всегда считала, что весь проект ушельцев был способом преобразовать обывателей в тот самый тип «с хлебом-солью». Нет никаких причин не становиться такими, когда вокруг достаточно ресурсов для всех, если только, конечно, мы не будем корыстно обманывать друг друга.
Ласка впервые за долгое время улыбнулась:
– Если все описывать именно так, то жизнь прекрасна.
Лимпопо не улыбнулась в ответ. Она казалась слишком уставшей, чтобы улыбаться.
– Мне это кажется вполне правдоподобным. После того, как ты некоторое время побыла человеком с обрезом, довольно трудно представить себе что-либо еще, поэтому начинаешь использовать для описания своего отношения всякие идиотские термины типа «человеческая природа». Если человеческая природа означает быть эгоистичным, никому не доверяющим ублюдком, то как же у нас завязываются дружеские отношения? Как образуются семьи?
– Ты предполагаешь, что семья – это противоположность эгоистичным, никому не доверяющим ублюдкам, – сказала Ласка.
– Тот факт, что твоя семья испорченная, еще не означает, что испорченность является естественным состоянием. Это всего лишь свидетельствует о том, что люди с обрезом гниют изнутри и их жизнь становится дерьмом, – она закрыла глаза. – Без обид.
– Все в порядке, – Ласка с удивлением поняла, что все услышанное – правда. Эти слова стали для нее освобождением, основой для понимания и своего происхождения, и того, что с ней может случиться в будущем.
– Лимпопо, – сказала Гретил, – ты выглядишь как мешок дерьма. Без обид.
– Все в порядке, – сказала Лимпопо с тенью улыбки на лице.
– Что нужно сделать, чтобы заставить тебя заснуть?
Лимпопо пожала плечами.
– Мне кажется, что сейчас это бесполезно. Я преодолела сон и готова к новому дню.
– Это какая-то ерунда, разговорчики мачо, – сказала Гретил. Она отодвинулась в сторону, попросила отодвинуться других, передвинула сумки и рюкзаки, так что на полу образовалось углубление как раз для Лимпопо. – Ложись. – Она похлопала ее по коленке.
Лимпопо взглянула на нее, потом на Ласку, на других и пожала плечами.
– Я не засну, вы же понимаете. Не потому что я не хочу. Просто…
– Замолчи, глупышка. Просто ложись.
Она легла, разместив голову на коленях Гретил. Посмотрела на Ласку, взглядом спросив: «Это ничего?», и Ласка улыбнулась и погладила ее грязные волосы, взъерошенный короткий пух розово-синего цвета, напоминавший сахарную вату. Они участвовали во многих обнимашках, но эти отличались от всего, что было раньше. Они с Гретил посмотрели друг на друга и улыбнулись. Страх пропал. И чудесным образом ему на смену не пришла неуверенность в себе. Дождь, дыхание, приглушенный свет, уютная близость заставили ее почувствовать себя, как это ни странно, в безопасности.
Гретил наклонила ее голову к своему мягкому плечу, и Ласка долго ворочалась, пытаясь устроиться поудобнее. Гретил обняла ее, она обняла Гретил, и три женщины сделались уютным комком тишины.
* * *Они вышли к «Лучшей нации» на закате следующего дня. Лимпопо наблюдала, как команда спускается по привязанным подвескам и вантам, ловко спрыгивает на землю. Они сдержанно, но радостно приветствовали друг друга, рассказывая о своих приключениях. Итакдалее был здесь, слушал рассказы своих друзей, как те побывали на волоске от смерти, а его друзья ахали и охали, когда авиаторы рассказывали о дронах, износах канатов от трения, погоде и враждебных актах информационной войны.
Дирижабль «Лучшая нация» был спрятан в глубине территории могавков, где его запасы были щедро пополнены олениной, кукурузой, чапати[46] и мороженым самых удивительных вкусов: от розовой воды до марципана. Некоторые дети могавков присоединились к команде дирижабля – не совсем, конечно, ушельцы, но уж точно не дефолтный мир. Они держались вместе и торжественно смотрели на еду, жарившуюся на гриле, который авиаторы выставили на землю. Команда продолжала выгружаться. Затем одна из них, девушка с длинными прямыми волосами, одетая в свободную футболку со словом ЛАЗАНЬЯ, большими буквами на груди, вышла из их плотной группы. Она подошла к грилю, начала активно вмешиваться в процесс, и Тэм, которая отвечала за приготовление пищи, пошутила о чем-то. Ласка шутку не расслышала, однако девушка так искренне улыбалась, что с нее можно было писать картину (и поместить затем в какой-нибудь каталог произведений искусств: «Улыбающаяся индейская женщина, которую можно использовать в брошюрах по политике личностного равенства»), после чего две группы объединились.
Медики контролировали подъем раненых на дирижабль. Они обсуждали тех людей, которых пустили порожняком и которые лежали теперь недвижимым грузом, вызывая научный интерес у всех в округе, так что о них уже не говорили как о «раненых» (хотя уж к наемникам-то слово «раненый» совсем не подходило). Ласка увидела, как Тэм направилась к группе, устроившей совещание с большими рожками мороженого в руках, и также устремилась туда.
– То, что случится с ранеными, не так важно по сравнению с тем, что мы сделаем
