У Тэм уже были наготове сапоги для них обоих. Они с трудом влезли в высокие, до колен, веллингтоны, и отправились в путь.

Прогулка очень расслабляла, как и пение птиц и запахи буйной растительности из прогревающегося леса. Но Сет никак не мог успокоиться. Он каламбурил, забегал вперед, терялся, пел матерные песни.

– У твоего парня какие-то проблемы? – спросила Гретил.

Тэм вздохнула:

– Я не соглашусь с тем, что он «мой парень».

– Ну ладно, что тогда вставили ему в задницу?

Тэм косо посмотрела на Ласку. Ласке всегда было интересно, что Тэм думала о ней. Она с Сетом никогда официально не заявляли о своих отношениях, просто поддерживали связь, затянувшуюся на неопределенное время. Несмотря на то, что любовь не была игрой и никому не начислялись баллы, она точно выиграла свой раунд с Сетом, уверенно уйдя сама, не оглядываясь назад, тогда как он страдал от перепадов настроения, когда они расстались, и слал по-идиотски глупую электронную почту в подземный университетский комплекс. Он даже не смог заставить ее заметить себя с тех пор, как она вернулась. Она подозревала, что они с Тэм вели долгие разговоры о том, какой же сучкой оказалась Ласка. Мальчишки всегда так поступали. Им и в голову не приходило: когда ты говоришь девушке о том, что она не такая глупая, как все остальные, то девушка прекрасно понимает: при расставании ты расскажешь своей следующей о том, какой глупой коровой была ты.

– Это из-за меня?

Глаза Тэм расширились:

– Совсем нет! Он нормально к тебе относится. Похоже, что на романтическом фронте у него все ээээ… нормально. – Она покраснела, что вовсе на нее не походило.

Ласка засмеялась, а фырканье Гретил было просто грязным, что заставило Ласку смеяться еще сильнее, так что она схватилась за живот, наклонившись.

– Это хорошо. Я серьезно.

Они улыбнулись друг другу. Тэм была права насчет хода порожняком, и осталась вторым человеком, не бывшим техническим специалистом, который выжил после атаки. Между ними установилась негласная связь наряду с безопасной дистанцией.

– Все дело в этом, – она махнула рукой, описав круг.

– В Канаде? – спросила Ласка.

– В ушельцах? – предположила Гретил.

– В захолустной жизни. Ему недостает городов. Он читал об Акроне, высказал кучу идей.

Акрон ушел из дефолтного мира, когда Ласка уезжала в Университет ушельцев. Ушельцы скоординированно бомжевали по всему центру города, 85 процентов зданий которого или было заколочено, или ушло под воду. Принадлежавшие этим бывшим местным жителям ценные бумаги, сформированные на основе закладных на недвижимость, находившиеся в третейском хранении в Службе финансовых рынков в Москве, стали неэффективными после краха Газпрома. Плавно и скоординированно они ушли с радаров. В один день жители Акрона стали бомжами, на следующий день армия ушельцев открыла каждое заколоченное здание, включая пожарные станции, библиотеки и бомбоубежища. Заводы стали производственными системами, загруженными сырьем. Они работали от целых полей подвесных двигателей, которые были установлены буквально за ночь. Двигатели электролизировали водород из сточных вод, текших в реку Литл-Каиахога, водород подавался в водородные элементы, которые ушельцы разместили в небольших тачках.

Дефолтный мир был застигнут врасплох. Наводнение в Коннектикуте связало руки Федеральному агентству по управлению страной в чрезвычайных ситуациях и Национальной гвардии. Подрядчики, которые работали на Федеральное агентство, не могли использовать свои обычные методы найма местных талантов в качестве ударных частей. К тому времени, как им удалось провести мобилизацию, все набранные рекруты стали ушельцами.

Это дало ушельцам Акрона целую неделю для подготовки и строительства укреплений. Они стали называть себя «ситуативниками», а установленную ими власть «ситуативнократией». К тому времени, когда дефолтный мир осадил Акрон, это уже стало сенсацией в глобальных СМИ, постоянным местом бесконечных сборищ и встреч, демонстрировавших, какой счастливый мир можно построить, если рационально использовать ресурсы остовов сожженных зданий, владельцы которых отсутствовали.

Ласка сказала:

– Это все очень здорово.

– Больше, чем здорово. Это город. Не деревня, не лагерь. Первый, но не последний. Они сейчас сражаются за Ливерпуль и Ивреа, это где-то в Италии, а также Минск, что уже совсем сумасшествие, так как маленький Лукашенко с радостью отрубит им головы и развесит их внутренности на центральной площади. Ты, наверное, пропустила эти события, так как у нас тут своего безумия выше крыши, но по миру действительно идет движуха.

Лицо Гретил приняло выражение, опознанное Лаской как вежливое недоверие:

– Это все очень и очень круто.

Тэм тоже знала это выражение.

– Гретил, помимо университетской жизни в мире происходит что-то еще. Люди, которые не являются учеными, тоже на что-то способны.

– И инженеры тоже? – сказала Лимпопо.

Тэм сложила руки на груди.

– Шутите. Я следила за всем этим. Именно об этом мы фантазировали около десяти лет назад, когда даже не было слова «ушелец». Но происходили и другие попытки. Есть причина, по которой мирок ушельцев ограничивается одним-двумя зданиями, осиным гнездом в трещине дефолтного мира. Все, что больше этого по размерам, превращается из занимательно странного места в угрозу самому себе, так как люди в ходе самообороны вполне способны уничтожить самих себя.

Ласка кивнула. Планируя коммунистические праздники, они произвели все расчеты и нашли нужные пропорции, когда все было достаточно весомым, чтобы иметь значимость, но недостаточно весомым, чтобы власти взялись за тебя всерьез.

– В любом случае, нашему молодому человеку пришло в голову, что мы должны создать свой собственный Акрон. Не уходить, а идти вперед. Да что там: бежать вперед.

Лимпопо фыркнула.

– Скажи ему, что это верный путь к гибели. Они уничтожат Акрон без следа, только чтобы не оставлять его в руках ушельцев.

Внезапный гнев Тэм удивил Ласку.

– Если серьезно, то пошло оно все! Весь смысл деятельности ушельцев – это «первые дни лучшей нации». Раньше было больше всеобщих воздыханий и повсеместного закатывания глаз, это была серьезная мысль. Когда-нибудь ушельцы и дефолтный мир поменяются местами. Там недостаточно людей, которые владеют роботами, способными покупать вещи, производимые другими роботами. Мы – балласт.

Она взглянула на Ласку, возможно, в поисках поддержки, а не обозначая взглядом определенный тип людей, не являющийся балластом.

Лимпопо ответила с той же яростью:

– Я уже слышала все, что только возможно, о лучших нациях. Есть серьезные вещи, вроде тех, чем они занимались в Университете, вещи, которые дают нам силы действительно уйти от всего, что угодно, даже от смерти. И есть выпендреж типа захвата городов. Самое хорошее, что можно сказать об Акроне: он оттягивает на себя армии дефолта, которые могли бы заниматься нами. Думаю, что новости о том, что мы занимаем города и штурмуем жизнь после смерти, дают нам равные шансы стать жертвами, которых будут отстреливать как собак.

Они могли бы наговорить друг другу еще много злых и обидных слов, однако из кустов выбежал ухмыляющийся Сет, весь грязный и мокрый, резвясь как щенок-переросток. А Ласка терпеть не могла