Это ничуть не походило на пробуждение, но Ласка была уверена, что она спала. Во сне был Бильям, безобразнейшим образом флиртовавший с Нузи, что совсем не могло быть правдой, так как Бильям уже давно был мертв. Керсплебедеб же была на орбите, оставалась там уже пятнадцать лет и клялась, что не чувствует никаких негативных физиологических эффектов. Их устранили благодаря пусканию порожняком и фарме, которую напечатали на биореакторе станции. Там были доктора, некоторые даже присутствовали лично, но большая часть находилась в сети. Они излагали свои соображения о ее сканировании, о раке, который съедает ее печень и вот-вот доберется до крови. И ее отец! Они говорили с Корделией. Все было как в старые добрые времена. Еще там была Надя, и, черт возьми, они с удовольствием потискали друг друга прямо на глазах Гретил. Даже воспоминания об этом заставили ее покраснеть.

Красные от стыда щеки напомнили, что у нее было тело. Мысли о своем теле напомнили ей о том, что ее пустили порожняком, припарковали ее, так как у нее развивался рак. Это она не придумала. Она припарковала себя после слезной вечеринки с парнями: крупными, прыщавыми подростками; там была Гретил: старая и печальная, усиленно пытавшаяся это скрыть; там были ее друзья. Там была Корделия, она ушла за пределы огражденного стеной города, где до этого жила вместе с папой. Корделия принесла с собой экран, на котором появилось лицо папы в режиме реального времени. Он говорил о чем-то безотлагательном и безысходном, что довело ее до слез. Но теперь она не помнила, что это было.

Ее пустили порожняком. Теперь она пришла в сознание. В комнате. Она осмотрелась. Полутьма. Приятный запах. Как лес, с оттенком ароматного водяного пара. Как будто рядом находился онсэн. Сера, эвкалипт. Она лежала на больничной койке с перилами. Она видела свет от инфографики по бокам койки, его отражение от темного, должно быть, каменного пола вокруг. Окно, тончайший луч солнечного света под занавешенными шторами. Она прислушалась к своему телу и поняла, что ничего не болит. От такого облегчения она практически заплакала. Перед тем, как ее пустили порожняком, все болело. Все время, по всему телу.

Она соединила руки и сжала ладони. Это чувство было… странным. Почему странным? Она не знала. Послышались шаги. Открылась дверь. Теперь она смогла оценить размеры комнаты. Не больше той спальни, где они жили с Гретил. Она почувствовала более сильные и резкие запахи онсэна. Ее кожа жаждала ощутить воду и пар. Ей хотелось сесть, но стоило ли это делать?

В дверях стоял человек. Мужчина. Он подошел к ней. Улыбка. Борода. Молодость. Он был одет во что-то странное, выглядевшее гладким, тугим. Она даже могла видеть все контуры его паха. Это было цельнокроеное одеяние. Такая одежда вышла из моды век назад, а может, было напечатано через пятьдесят лет после того, как она заснула. Сколько же времени прошло?

Мужчина улыбнулся. Она почувствовала головокружение. Лицо было знакомым. И это казалось невозможным. Она почувствовала его запах, приятный, запомнившийся после стольких дней и ночей, которые они провели вместе, пройдя тысячи дорог.

Она практически смеялась, когда выговаривала: Губерт Вернон Рудольф Клейтон Ирвинг Вильсон Альва Антон Джефф Харли Тимоти Кёртис Кливленд Сесил Олли Эдмунд Эли Вилли Марвин Эллис Николас Эспиноза. Потом рассмеялась. И он засмеялся вместе с ней. И в этом смехе рассеялись все мысли о том, что это мог быть сын Итакдалее, или его клон, или робот.

– Как такое может быть?

Он вытянул вперед руки, гладкие, без морщин, живая упругая плоть.

– Нравится?

Она взяла его руку, теплую, молодую, настоящую. Поднесла к щеке. Залила ее слезами.

– Как?!

Она смотрела на его руки, гладкие, без единого изъяна.

– Так же, как у тебя.

Головокружение вернулось и стало еще сильнее. Казалось, что комната вращается вокруг нее. Его рука была такой гладкой, потому что ее рука также была гладкой. Именно поэтому все казалось таким странным. Это была ее рука, но она была такая новая. Она провела руками по своему телу, ощупывая места, где подсознательно боялась найти хирургические шрамы и опухоли, сокращала мышцы ног, дотронулась до ягодиц, потом до лица. Снова уставилась на свои руки.

– Этого не может быть.

– На это ушло тридцать лет. С телами оказалось проще, всего-то – выращиваются на веществе для органов. Но вот мозги… Загрузить сканы обратно в них – это оказалось проблемой. – Он постучал по своей голове. – Трудно сказать, работает ли это как нужно. Но я чувствую, что это я.

Он коснулся своей руки, живота.

– Это ты, – она тоже коснулась своих губ, ушей, глаз, шеи. – А это я, – она проглотила ком в горле. – Наверное.

Она воспользовалась его помощью, чтобы сесть. Она чувствовала себя бодрой, словно и не спала все это время. Ощущения были непередаваемыми. Она как заново родилась. Кожу покалывало. Это было просто восхитительно.

– Гретил?

Он нахмурил брови:

– Мы работаем над ней. Умерла пять лет назад. Оставила скан. Надеемся, что через год, максимум через два, вернем ее назад. Выращиваем тело так быстро, как можем.

Усилием воли она удержала отваливающуюся в изумлении челюсть.

– Стэн? Джейкоб?

– Они перестали жить в телах десять лет назад. – Итакдалее пожал плечами. – Дети. Им не терпится поговорить с тобой. Думаю, они попытаются тебя убедить оставить тело и присоединиться к ним. Большую часть времени они проводят вне мира в смешанном квантовом состоянии, друг с другом и с другими такими