— Неужели ты не доверяешь мне? Неужели не веришь, что я готов умереть за тебя? Убить за тебя? Разве этого недостаточно?
— Знаю и верю, — отвечаю я с надтреснутым всхлипом. Я наклоняюсь вперед и прижимаюсь губами к его гладкой загорелой груди. — Этого достаточно, Ли.
Я повторяю мантру снова и снова между поцелуями, начиная с его грудных мышц, затем наклоняюсь, чтобы лизать и дразнить его пресс. Я падаю на колени, страстно желая попробовать его на вкус. Он громко стонет, когда я беру его в рот…всего.
— Иден, — стонет он, нежно убирая мокрые волосы с моего лица. — Боже… Иден. Твою мать.
Его демонстрация одобрения мотивирует меня сосать сильнее, взять его глубже. Я медленно подхожу к головке, используя свой язык, чтобы нарисовать круги по его члену. Ли задыхается, его хватка на моих волосах становится сильнее. Я поднимаю взгляд и вижу, что его голова запрокинута назад, а другая ладонь упирается в кафельную стену. Я набираю темп и хватаю Ли за задницу, когда он начинает трахать мой рот. Каждый раз, когда я стону вокруг него, он дергается, его бедра изгибаются от этого ощущения. Знаю, что он близко. Он стал тверже, толще. Я сильнее надавливаю языком, уговаривая его испытать оргазм, а затем выпиваю все до последней капли. Я едва успеваю отпустить его, когда Ли наклоняется, чтобы поднять меня и прижать к стене душа. Все еще невероятно твердый и пульсирующий, он толкается в меня, проникая невероятно глубоко. Я баюкаю его в своем чреве, мои стенки сжимаются и сжимаются с каждым толчком. У меня кружится голова. Комната кружится. Мое сердце бьется так быстро и сильно, что я думаю, оно может выпрыгнуть из груди. Я взрываюсь изнутри, миллионы разноцветных бриллиантов медленно падают вокруг нас. Когда Легион уткнулся мне в шею, я чувствую, как он вздрагивает и хрипит, освобождаясь рывками и неглубокими толчками. Я провожу по его волосам дрожащими пальцами и целую его в голову, лелея его уязвимость, когда он выходит из своего тяжелого облака экстаза
Эта часть очень проста. Любить его…заниматься любовью с ним…так просто. Вот почему мы так хороши в этом. Другая часть дерьма та, где мы раздеваемся до голых костей и полностью честны друг с другом, она самая трудная часть. То, чего мы не говорим, убьет нас обоих.
Он ставит меня на ноги, и мы молча умываемся и ополаскиваемся. После того, как я выключаю воду, мокрый он выходит из душа и раскрывает для меня полотенце.
— Спасибо.
— Конечно. — Он заворачивает меня в теплую мягкую махровую ткань, берет концы и проводит ими по моим щекам, чтобы поймать капельки, стекающие с волос. Такой нежный жест. Месяц назад я едва могла заставить его смотреть на меня, не рыча. Теперь сама мысль о том, что я останусь без его прикосновения, приводит меня в ужас. Я должна сказать ему о своих чувствах, пока еще не поздно; другого такого шанса у нас может и не быть. Но когда я смотрю на него, мои широко раскрытые глаза ищут что-то — что угодно — чтобы доказать, что он чувствует то же самое, и я не могу найти слов. Потому что, в конце концов, я глупая, упрямая девушка, которая слишком необычна для моего мира, но слишком человечна для его. А он падший ангел, превратившийся в демона в поисках своего искупления. Мы не подходим друг другу. Как мы можем? Когда то самое, что свело нас вместе, то самое, что должно разорвать нас на части?
— Что? — он размышляет, читая отчаяние на моем лице.
«Скажи ему. Просто скажи», голос эхом отдается в голове. Скажи пока можешь.
Я качаю головой, рассеивая призрачный шепот.
— Ничего. Ничего страшного.
Ли подозрительно приподнимает темную бровь.
— Ничего.
— Я просто задумалась о…
Но голос не будет проигнорирован. Он все громче ревет в моем черепе, призывая меня, умоляя.
«У тебя нет времени. Скажи ему сейчас, пока можешь». Я подавляю безумие, которое пытается вцепиться мне в горло, задыхаясь от правды, и снова качаю головой.
— Я просто подумала, что проголодалась. Хочешь, я нам что-нибудь приготовлю?
Ли хмуро смотрит на меня, прежде чем отвернуться и забрать свое собственное полотенце.
— Конечно.
Он открывает дверь в ванную и шагает в спальню, забирая с собой влажную жару, оставляя меня ни с чем, кроме пугающего холода и шепота в моей голове.
«Трусиха». — Я знаю, — шепчу я себе под нос. — Знаю.
Глава 26
Я думала, что переезд сестры в штаб-квартиру Се7мерки встретит сильное сопротивление со стороны Каина, но на самом деле это была его идея.
И меня это не устраивает. В его поведении нет смысла.
У них есть полностью укомплектованное медицинское учреждение, собственный врач, это безопаснее, чем Форт-Нокс, и труднее найти, чем 51 зону. И конечно, я хочу, чтобы она была рядом со мной, особенно после перенесенного и потери своего парня за один день. Однако я не ожидала, что Каин будет так… внимателен к ней. Холодный, дерзкий Каин уже три дня как не отходит от моей сестры с того рокового дня. И сестра его тоже не прогоняет.
— Надеюсь, тебе здесь будет удобно, — тихо говорю я ей. Транспортировка ее, с перевязанными ожогами и сломанными костями, отняла у нее много сил. Кроме того, Феникс должен был дать ей лошадиную дозу обезболивающих, чтобы они могли выкрасть ее, не беспокоя медсестер. Я честно не знаю, как она все еще в сознании.
— Ты что, издеваешься? — хрипит она, одаривая меня сонной улыбкой. — Я могу притвориться, что мне больно, только чтобы не уходить.
— Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь, Мери, — успокаивает ее Каин. Я никогда не слышала, чтобы он говорил таким тоном, мягким, успокаивающим и все такое. Меня он хотел разорвать на части лишь потому что я дышала. Но для сестры он покорен, как домашний кот.
Мне. Все. Это. Не нравится.
Я имею в виду, я конечно тронута до глубины души, что Се7мерка проявляет милосердие и понимание о переезде и защите моей сестры. Андрас даже вызвался превратить лазарет в какую-то дзенскую, роскошную больничную палату, сделав ее менее холодной и стерильной, с более насыщенными цветами, дополнительным мягким освещением и первоклассной больничной кроватью, застеленной в самые мягкие простыни и одеяла, известные человеку. Ребята также принесли телевизор с плоским экраном, мини-холодильник и множество книг и журналов, чтобы занять Мери. Лилит тоже помогла, и я даже не закатила истерику
