К счастью, Гвенди давно уже преодолела эти детские страхи. Когда она входит в закусочную – снаружи на стеклянной двери висят два плаката «ПОМОГИТЕ НАЙТИ ЧЕЛОВЕКА» с фотографиями двух пропавших девочек – и мистер Пилки приветствует ее радушной беззубой улыбкой и встает с табурета у барной стойки, раскрывая объятия, Гвенди смотрит прямо ему в глаза и обнимает его с искренней симпатией.
– Вот она, наша местная героиня, – говорит он, сжимая ей плечи костлявыми пальцами, и чуть отстраняет ее от себя, чтобы получше рассмотреть.
Гвенди смеется, и это так приятно после долгой тревожной ночи.
– Как жизнь, мистер Пилки?
– Живем потихоньку, – отвечает он, забираясь обратно на табурет. – Живем потихоньку.
– Как миссис Пилки?
– Как всегда, своенравна, но неимоверно мила.
– В этом смысле вы с ней похожи, – говорит Гвенди, подмигнув старику. – Удачного вам воскресенья, мистер Пилки.
– И вам того же, дорогая. Кланяйтесь от меня родителям.
Гвенди идет к свободному столику у окна, по пути кивая знакомым – многие принарядились для воскресного похода в церковь, – и садится. Знакомых здесь много. Наверное, две трети из всех посетителей. Может быть, больше. И примерно половина из них голосовала за нее на выборах в прошлом ноябре. Да, Касл-Рок – ее родной город, но он всегда был и, наверное, всегда будет оплотом республиканцев.
– Я так и подумал, что это ты.
Гвенди испуганно поднимает взгляд.
– Господи, Норрис. Ты меня напугал.
– Прошу прощения. Весь город на взводе. Нервы ни к черту. – Он кивает на пустой стул. – Я присяду?
– Конечно, – говорит Гвенди.
Шериф садится и поправляет ремень с кобурой.
– Я получил твое сообщение. Думал перезвонить тебе сегодня утром. Но сначала мне нужен кофе. Вчера засиделся допоздна.
Норрис Риджвик на два года старше Гвенди. Он получил должность шерифа округа Касл в конце 1991 года, сменив на этом посту Алана Пэнгборна. При росте чуть больше пяти футов шести дюймов и весе сто пятьдесят фунтов[1] (вместе с формой, ботинками и табельным пистолетом) шериф Риджвик явно не обладает внушительными габаритами, но этот маленький недостаток с лихвой компенсируется сообразительностью и добротой. Гвенди всегда кажется, что Норрис носит в себе бездонную пропасть печали – может быть, это связано с гибелью его отца, которого не стало, когда самому Норрису было четырнадцать, и смертью матери десятью годами позже. Гвенди он очень нравится.
– А чего засиделся? – спрашивает она. – Есть какие-то новости о пропавших девочках?
Шериф обводит глазами закусочную. Проследив за его взглядом, Гвенди видит, что многие из присутствующих прекратили есть и смотрят в их сторону.
– Почти никаких, – говорит он, понизив голос. – Мы проверяем зацепки по делу девочки Томлинсон. Учитель, работающий на замене у нее в школе. Уборщик в ее танцевальной студии. Но я не назвал бы их… главными подозреваемыми.
– А что с девочкой Хоффман?
Шериф пожимает плечами и машет официантке.
– Тут все сложнее. Нам точно известен временной интервал – четырнадцать минут. Именно столько времени брата не было дома. За эти четырнадцать минут кто-то разбил стекло в задней двери, вошел в дом, похитил Карлу Хоффман из ее комнаты наверху и исчез без следа.
– Без следа, – шепотом повторяет Гвенди.
Норрис кивает.
– И без всяких следов борьбы. Никаких отпечатков на двери или где-либо в доме. В тот день шел снег, но детишки играли в снежки во дворе, и даже если там были следы злоумышленника, их уже не различишь. Он мог приехать на машине, но никто из соседей не видел и не слышал ничего подозрительного.
– Никто не звонил на горячую линию? – спрашивает Гвенди. – Я видела, Хоффманы объявили вознаграждение.
– Звонят постоянно… но если и были какие-то важные сведения, то раз-два и обчелся. С чем можно работать, мы, конечно, работаем.
– И больше ничего?
Шериф пожимает плечами.
– Мы стараемся выявить связь между этими двумя девочками, но пока ничего не находится. Они живут в разных районах, ходят в разные школы, они совсем не похожи внешне… разное телосложение, разный цвет волос. Разные увлечения. Насколько мы знаем, они не знакомы друг с другом. У них нет общих друзей. Ни у той ни у другой нет парня. Ни у той ни у другой никогда не было неприятностей с законом.
– Какова вероятность, что эти два исчезновения никак не связаны друг с другом?
– Невысокая.
– А что подсказывает нутро?
– Нутро подсказывает, что мне срочно нужен кофе. – Он опять оглядывается в поисках официантки. Гвенди морщится. – Ты что, во все это веришь? – спрашивает он. – Интуиция, шестое чувство, прочие шаманские пляски?
– Верю, – говорит она.
Шериф делает глубокий вдох и медленно выдыхает. Долго смотрит в окно, потом оборачивается к Гвенди и встречается с ней взглядом.
– Много странного происходит в Касл-Роке в последние годы, да ты и сама знаешь. Большой пожар в девяносто первом. Маньяк-убийца Фрэнк Додд. Этот бешеный сенбернар, загрызший шерифа Баннермана и еще нескольких человек. Черт, даже Лестница самоубийц. Если ты веришь, что она обрушилась из-за землетрясения, могу предложить тебе Бруклинский мост. Продам по дешевке.
Гвенди сидит с совершенно непроницаемым лицом. Умение делать такое лицо она довела практически до совершенства меньше чем за год работы в конгрессе.
– Очень надеюсь, что я не прав, – говорит Норрис и тяжко вздыхает, – но у меня есть предчувствие, что мы уже никогда не увидим этих девчонок. Живыми уж точно.
29
После завтрака Гвенди идет в магазинчик «Книжный приют» и покупает воскресные выпуски «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост». Владелица магазина, Грейс Физерстоун, стильная дама, которой за пятьдесят, радостно обнимает Гвенди и выдает пятиминутную речь, ругая президента Хамлина, причем в выражениях весьма цветистых. Гвенди стоит у прилавка и согласно кивает, не имея возможности вставить хоть слово. Когда Грейс наконец делает паузу, чтобы перевести дух, Гвенди спешит расплатиться за газеты и пакетик мятных леденцов. Потом выходит на улицу, садится в машину и листает газеты. Ищет новости о Тиморе и, самое главное, фотографии из Тимора.
Несколько лет назад Райан ездил в Бразилию в составе журналистской команды, освещавшей события в нескольких приморских городках, захваченных и уничтоженных местным наркобароном. Райан три недели прятался в джунглях вместе с отрядом вооруженных повстанцев и не выходил на связь с Гвенди. Она не знала, где он и что с ним. У нее был единственный способ понять, что он жив и здоров: искать его имя в копирайтах под фотографиями в газетах и на сайтах в Интернете. Способ, конечно, не самый
