Они все же задремали, вконец утомленные ласками и необыкновенными взлетами к небесам, но годами натренированный мозг заставил обоих проснуться с первыми лучами рассвета.

— Мне пора, — Кэм бережно коснулся ее слегка припухших губ. — А ты будь умницей. К тому же обещание ты не сдержала.

— Какое?

— Дождаться меня в кровати.

— Но насчет ванны же все состоялось.

— Только за счет моей скорости. И моего коня. А опоздай я на несколько мгновений, ты бы устремилась бы допрашивать поганцев. А я ведь хотел завернуть к знакомому мяснику для тебя за лакомством. Он как раз с вечера режет скот для утренней продажи, чтобы успеть подвесить туши спустить кровь…

Гайя невольно облизнулась, и Кэм заметил это:

— Так что по воле опять же провидения ты вчера осталась без угощения. Но сегодня точно привезу тебе свежую теплую печенку.

— Буду ждать, — заверила она, придав лицу выражение маленькой девочки, страстно мечтающей о подарке, а затем прибавила обычным голосом. — Но ты же понимаешь, что служба превыше всего. Вчера действительно обошлись без меня, иначе, сам знаешь, ни Друз, ни Фонтей не постеснялись бы меня вызвать, и правильно бы сделали. В крайнем случае с них сталось бы и на носилках притащить.

— Милая моя, все я понимаю, — он снова поцеловал ее, вглядываясь в любимые и потрясающе выразительные глаза. — И для меня. Иначе бы плюнул бы на какую-нибудь лавку оружейную и сидел бы возле тебя. Кстати, ты же понимаешь, что мне теперь, как и тебе, и Марсу, да и многим нашим, не надо служить ради куска хлеба. Пусть и с маслом и с колбасой, а сверху сыр. Все это половина когорты и так может иметь спокойно, просто сидя дома и наслаждаясь своими именитыми и трудолюбивыми предками.

— Понимаю. Я бы не смогла бы просто так сидеть на пирах и звенеть драгоценностями, зная, что твориться за идеально выбеленными фасадами Рима.

— И я не могу. И Марс, и Волк, и все остальные. Так что я же не запираю тебя в доме и не пытаюсь что-то запретить. Просто прошу поберечь себя еще немного, чтобы окрепнуть до конца.

— И снова в бой! — она задорно откинула назад еще спутанные после бурной ночи локоны.

— Конечно, — Кэм нашел в себе силы отрваться от любимой и вскочил на коня. — До вечера.

— До вечера! Жду! — махнула она рукой на прощание и побрела вздремнуть еще немного, попросив управляющего приготовить ей попозже ванну, но не очень горячую. Ей хотелось прохладной чистой воды, которую она ощущала бы всей кожей, как и поцелуи Кэма.

— Прохладной? — уточнил управляющий. — Я думал, только хозяин любит по утрам купаться в ледяной воде. Гиппокауст топят постоянно, поэтому могу тебе предложить любую. А прохладную хоть сейчас.

— А я, пожалуй, согласна и прямо сейчас, — решила Гайя.

Она представила, как освежится, а за это время рабыни успеют переменить истерзанные за ночь простыни, и она раскинется на чистом белье свежевымытым телом и забудется еще на пару часов, вспоминая ласки Кэмиллуса.

Но не успела Гайя выйти из ванны, как управляющий доложил о прибытии вестового. Молодой солдат поприветствовал ее по всем правилам, словно и не видел, что трибун одета всего лишь в кое-где влажный от стекающих с волос капель воды домашний голубой пеплум.

— А где письмо? — поинтересовалась она, думая, что совсем зеленый паренек просто забыл передать ей свиток из-за ее совсем неуставного вида.

— Доблестный трибун, у меня устный приказ. Доблестный и высокочтимый префект приказал тебе как можно скорее прибыть в лагерь для получения нового задания.

— Подожди немного. Я быстро. Садись, ешь фрукты.

— Но, — в глазах парня мелькнул почти страх, он впервые оказался в таком богатом доме, да еще перед старшим офицером, одетым к тому же в женское платье и вообще красавицей, о каких он только мог слышать.

— Никаких но. Это приказ. Сиди и ешь, — она бегом неслась в спальню, моля богов, чтобы тунику, намоченную вчера Кэмом, успели высушить.

Гайя вздохнула с облегчением — туника была на месте и снова в идеальном состоянии. «Когда они только успевают», — с благодарностью подумала она, вбросила меч в ножны и вышла в атриум.

Они одновременно с мальчишкой вскочили на коней, и тут ей навстречу выскочил на таком же белом скакуне Волк:

— Гайя, хвала богам, я застал тебя. По дороге обсудим кое-что.

— Что именно?

Волк приказал вестовому возвращаться в лагерь и доложить о выполнении приказа.

— Гайя, ты не знаешь, для чего тебя вызвали?

— Новое задание, — беспечно повела она плечами. — И я рада. Засиделась. Запуталась.

Волк с некоторым удивлением глянул на нее — он искреннем думал, что для Гайи нет нерешенных вопросов.

— И я рад. И сам сгораю от любопытства. Сдернули же прямо с дежурства в Сенате.

— Кэм знает?

— Нет. Мы с Дарием дежурили, а Кэмиллуса с утра сразу отправили в Помпеи, сменить Марса.

— Что с ним?!

— Сама же понимаешь, — помрачнел Волк. — Особа императора интересует слишком многих.

— Марс жив?!

— Жив точно. Ничего серьезного. В донесении все подробно указано. Просто с порезом на бедре нет смысла рисковать и собой, и императором, и Рагнаром.

— Когда?

— Вчера поздним вечером. Пока разобрались, пока написали. Ночь виаторы скакали.

Гайя сжала пальцами снова занывший висок — ведь именно в это время она так остро подумала вчера о Марсе, и он там принял на себя удар, направленный в императора, как и положено телохранителю. Ей стало так больно и тревожно, что она невольно сжала бока коня коленями, и послушное животное пустилось в галоп, приняв это за команду. Волк тоже пустил своего коня вперед, стараясь догнать Гайю.

Фонтей по обыкновению мерял палатку шагами, как всегда, безупречно выбритый и в свежей тунике, хотя по первому же взгляду на его лицо Гайя поняла, что префекта подняли слишком рано, а лег он слишком поздно:

— Ребята, думаю, вы уже поняли. Волк, ты ввел Гайю уже в курс дела?

Они оба кивнули, и он удовлетворенно вздохнул, слегка расслабляясь.

— Гайя, я знаю, вы с Марсом дружны, так что спешу успокоить, он сам верхом уже выехал сюда вместе с виатором. К вечеру в Риме будет, а Планкус их перехватит на подъезде. Да и там же не дурни одни вокруг, врач императора перевязку делал. Все, спокойна, девочка моя? А теперь о вас обоих. Гайя, платья целы дворцовые?

— Почти. Пара только пострадала на операциях, — она слукавила, потому что одно из них порвал Марс в пылу горячей ревности.

— Отлично. Роль жены посланника тебе как нельзя кстати. И я помню о твоем досадном ранении, но ты по обстоятельствам будешь в лектике путешествовать, так что успеешь восстановиться. И остановки в лучших постоялых дворах.

— А посланник?

— Волк, кто же еще. У него стать патриция в крови, да и опыт в таких делах огромен.

Она коротко кивнула и спросила, уже понимая,