Сменила вилку на ложку и отхлебнула. Нормально, есть можно. Хотя теперь к тем шишкам на заднице прибавится ещё и огонь из одного места. Как в том анекдоте? Когда мексиканец понимает, что голоден?
Влад, наблюдая за мной, решил не пробовать свою стряпню. Вчера с яйцами у него вышло довольно неплохо. Но до макарон, бедняга, ещё не дорос.
— Ты как их готовил? Читал, что написано на упаковке?
— Там ничего нет. Я просто бросил их сразу в воду…
— Понятно, — улыбнулась и вновь отпила воды. Во рту неимоверно жгло. — Их нужно бросать в кипящую воду.
— О… — Влад многозначительно протянул, нахмурив лоб. — Я не знал. Слушай, зачем ты ешь эту гадость?
— На самом деле не очень-то и гадость. Просто острая. С перцем переборщил. И вообще, пока я в таком состоянии, то не особо различаю вкус еды, — начала торопливо бормотать, с трудом проглатывая очередной кусок серой массы. — Сама не в состоянии приготовить что-либо, так что сойдёт.
— Я, пожалуй, не так голоден.
Вновь улыбнулась и бросила взгляд на чайник.
— Чай? Или кофе?
— Ты, надеюсь, взял растворимый?
— Как ты и сказала.
— И молоко не забыл?
— Нет.
— Молодец. Поживёшь среди обычных смертных, глядишь не так страшно будет.
Я лежала и умирала от чудовищных болей, а Влад бурно и эмоционально рассказывал о том, как он ходил в супермаркет и покупал продукты. Сам! Складывалось такое ощущение, что ему лет семь, не больше.
— Уже не страшно.
— И сдачу не забыл, как в прошлый раз?
— Нет.
Дешёвый кофе оказался не таким уже гадким. Делая глоток за глотком, чувствовала, как проясняется в голове.
— Ну, что ты надумал?
— М? — Влад лениво жевал горбушку хлеба и тоскливо смотрел на целую кастрюлю своего колдовского варева.
— То, о чём я тебя просила.
— Ты про Василия Егоровича?
— Тот мужчина?
— Да, он партнёр отца, — от одного только воспоминания Влад поморщился и ненадолго замолчал. Было видно, что говорить ему об этом тяжело. Именно об отце. — Сначала я подумал, что он оказался там случайно. Но папа позже сказал мне, что пригласил его как третью сторону.
— Третью сторону? Зачем?
— Боялся. Чего-то.
— Ясно… А о чём были переговоры-то? Что собирались там обсуждать? Если честно, я не очень поняла.
— Отец хотел часть активов перевести в Германию. Вложиться там.
— Извини, я не совсем понимаю.
— Акции. Те самые, что должны были перейти мне. Вложения.
— То есть, это даже лично дело?
— Не совсем, — Влад мотнул головой и отвёл взгляд. — Отец не посвящал меня в такие дела. Старался держать всё в тайне.
— Зачем тогда взял тебя?
— Потому что фактически они принадлежат мне.
— То есть ты — владелец, а отец — управляющий?
— Что-то вроде этого. Только доступ к деньгам я получил бы лишь в одном случае…
— Дай угадаю, — допила кофе и оставила чашку в сторону. — В случае его смерти?
— Да.
— Хм, хорошенький расклад, — поёжилась и потёрлась плечом о стену. — И сколько же ты получил?
— Не считая перешедшего бизнеса?
— Исключаем его.
— Шестьсот тридцать два миллиона с мелочью.
Я чуть воздухом не подавилась. Чуть прокашлялась и вновь отпила воды.
— С мелочью… А кому они достанутся в случае твоей смерти?
— Я не знаю.
— Да?
— Да. Потому что сейчас даже не уверен, что всё это моё. Всё будет зависеть от завещания отца. И тех условий, что он там выдвинет.
— А завещание ты и в глаза не видел?
— Его никто не видел. За последний год он его три раза менял. И я не знаю, не успел ли он сделать это в четвёртый раз.
— Эльвира?
— Так мы же не поженились.
Шестерёнки в моей голове надсадно скрипя крутились с космической скоростью. Едва успевая выстраивать мысли в ряд, скакала с одной на другую.
— Влад, скажи мне честно: Эльвира беременна?
От такого вопроса у Влада глаза на лоб полезли. Подавившись воздухом, он испуганно смотрел на меня.
— Тая, я, конечно, болван, возможно, ещё и идиот, но не до такой степени. Я прекрасно понимаю к чему приводят… незащищённые контакты.
— Значит, у тебя с ней был защищённый секс?
Я устроила настоящий допрос, едва не сводя Влада с ума. К чёрту всё это благородство и терпение, нет времени жалеть тонкую душевную организацию. Чем быстрее докопаюсь до истины, тем лучше.
— Ну, он был защищённым?
Влад вскочил со стула и, сердито раздувая ноздри, повернулся ко мне спиной, направляясь к окну. Несколько минут сосредоточенно думал и молчал, явно пытаясь успокоиться.
— Влад, пойми, я не любопытства ради спрашиваю. Потенциальный наследник — лучшая версия на данный момент.
— Я не помню.
— Что? — не поверила своим ушам.
— Я не помню. Тогда была какая-то вечеринка, где было много наших общих знакомых.
— Так, вот сейчас пойдём в комнату. Сидеть я больше не могу, мне нужно лечь. И пока я буду всё раскладывать мысленно по полочкам, ты, не спеша, расскажешь мне всё, что тогда произошло.
Не дожидаясь Влада, встала со стула и лениво поплелась в комнату. Слабость не отступала. А теперь и от горячей еды меня разморило ещё больше.
С шумом опустилась на диван. Выдохнув и закрыв глаза, подняла ноги и закинула их, укрываясь одеялом. Сильно хотелось побыть в тепле.
Влад уже был рядом и заботливо помог мне улечься удобнее. От этого стало не по себе.
— Ну, созрел? Выкладывай всё.
— Тогда подвинься, я тоже лягу.
Нехотя перевернулась боком. Влад не стал ложиться возле стены, а развалился прямо рядом со мной, пристально смотря в глаза. Я не отводила взгляд, дожидаясь того момента, когда он, наконец, начнёт вещать.
Скользнула взглядом по его лицу. Без этой модной бородки ему лучше. Сразу стал на человека похож. Правда, помолодел сильно. Наверное, поэтому и отращивал эту растительность. Сейчас ему от силы лет двадцать дать можно было.
Не то, что я.
Мастодонт рядом с невинным ягнёнком.
— Ну, я жду.
— Хорошо. Я тогда поссорился с отцом.
— Из-за чего?
— Да из-за всего, как обычно. Что я оболтус и лоботряс. Из-за денег. Из-за матери.
— А она-то тут при чём?
Влад помрачнел.
— Знаешь, говорят, что о покойниках следует рассказывать только хорошее. То, что сделал отец с мамой вовсе не хорошая вещь.
— Что же он с ней сделал? Разве она не выбросилась из окна?
— Тая, я тебе очень завидую, — Влад вдруг резко придвинулся ко мне, явно намереваясь поцеловать. Но наткнувшись на мой сердитый взгляд, не стал этого делать. — Ты делаешь то, что хочешь. Нашла работу, которая тебе по душе. Помнишь тот наш разговор про выбор? Отец своей опекой и жаждой облегчить всем жизнь выстроил для всей семьи золотые клетки. Думаешь, маме было легко чувствовать себя загнанной в угол? Никакой свободы, чёткие рамки и дотошность. Мы должны были жить и дышать так, как хотел этого отец. Я не говорю, что он плохой человек,
