Со стоном встала на четвереньки. Подняла голову: перед глазами всё плыло и двоилось. Шатаясь, так и поползла в туалет. Встать бы я не смогла.

Меня всё ещё потряхивало и знобило. Жар и не спадал. Судя по ощущениям, температура у меня очень и очень высокая.

Доползла до дверного косяка и замерла возле него. Мне придётся встать, чтобы открыть дверь. Собрав всю волю в кулак и, превозмогая боль, цепляясь за обналичник, встала. Медленно, плавно. Стараясь не делать резких движений. Толкнула дверь и сделала первый, робкий шаг. Затем ещё один. Ноги подкосились и я со всего маху впечаталась в дверь туалета. Её уже открыла я с трудом.

Мимо унитаза не села и хвала богу. Я даже была благодарна тому, что Влад меня раздел. Не нужно совершать лишних телодвижений.

Что же со мной творится?

Это из-за ранения?

Или я банально подхватила какую-то инфекцию?

Вдруг это именно инфекционное заболевание, а не бактериальное?

Нет, без антибиотика нельзя. Нужно делать выбор. Раз врач недоступен, придётся сыграть с судьбой в русскую рулетку.

Желание позвонить Жене и попросить о помощи задвинула глубоко подальше. Я не могу так рисковать Владом. Конечно, если я сдохну тоже ничего хорошего не будет, но так подставлять его я не могу. Это неправильно.

Вообще всё неправильно.

Что привязалась к этому дуралею. Что не могу теперь адекватно смотреть на ситуацию. Мне нельзя настолько отдаваться работе, но ведь я уже отдалась с потрохами. И та ночь в сауне…

Этим я перечеркнула всё, чего достигла за всё время. Всё! Карьера, работа, успех, уважение коллег. Я стала той самой продажной девкой, что с вполне очевидным удовольствием подкладывается под клиентов.

От ощущения холодного фаянса моя дрожь только усилилась.

Или это всё тот болезненный бред? Я уже тогда была больна? Поэтому и поступила так глупо? Что будет, когда все узнают?

Можно забыть о других контрактах. Можно забыть о работе вообще!

Как я могла…

Чёрт!

Вцепилась руками в свои волосы и упёрлась локтями в колени. Уже не так шатало. Но стоило поднять голову, как меня будто раскалёнными спицами пронзило.

Дура! Что я сделала! Подставила не только себя, но и Влада. Не дай бог, привяжется, то сразу лишится возможности выжить. Бросить не сможет. Уйти не сможет.

Что я сделала…

Хотелось рыдать от бессилия.

Всхлипнув, поняла, что действительно плачу. Размазывая слёзы по щекам, выла в голос.

Как давно я не плакала? Сколько лет? Десять? Двадцать?

Сколько же слёз скопилось. Наверное, целое море.

Идти обратно оказалось сложнее. Но теперь я не сопротивлялась. И когда тело велело шмякнуться на пол, я так и поступила. Привычно встала на карачки и поползла.

Вот на диван почему-то не получалось забраться. Надо было закинуть ногу, а сделать этого я не могла. Сразу судорогой сводило.

— Твою мать! Бесполезный кусок… мяса! Дура безголовая! — рыча от злости, жмурилась и глотала слёзы. — Так тебе и нужно! Сдалась! Сдалась… Подставилась! — прикусив губу, почти взобралась, но тут же с рёвом грохнулась обратно на пол.

— Тая?

Шум в коридоре вызвал новый приступ горьких, едких и жгуче-солёных слёз.

— Тая, ты чего? Погоди! Погоди… — Влад мигом подскочил и подхватил меня, помогая лечь на диван. — Что случилось? Ты упала?

Прохладная ладонь коснулась лба. От этого стало чуть легче. Но слёзы всё ещё скрывали от меня весь мир.

— Почему ты плачешь? Тебе больно? — голос Влада был таким испуганным, что я даже на мгновение растерялась. — Прости, что я так долго. Но я всё купил! Всё, что ты написала… Получилось. Скажи мне, что нужно сделать? Что? Только не плачь, Тая, пожалуйста!

Утирая лицо простыней, с протяжным стоном легла как можно удобнее.

— Молодец. Теперь тебе нужно сделать раствор. И вколоть его мне. Сама я не смогу.

— Вколоть?

Свезла остатки слёз ладонью и посмотрела на Влада. Бледный как смерть, перепуганный. Едва не в панике.

— Вколоть. Возьмёшь шприц и вколешь.

— К-куда? — он даже заикаться стал.

— В задницу, Влад! В задницу! Больше некуда… — слабо улыбнулась, переворачиваясь на живот. — Мысленно нарисуй крест на ягодице и коли во внешний верхний угол.

— Но… как… если…

— Плевать. Просто сделай укол. И всё.

Мне пришлось подробно объяснять ему, что и как делать. Только часто прерывалась, переводя дух. Мысли липли в кучу и я путала слова.

Сам укол вышел спонтанным, робким и достаточно болезненным. Но мне было всё равно. Сжав зубы, уткнулась лицом в подушку, стоически борясь со слишком неприятными ощущениями.

— Дай сюда… — вырвала из рук Влада резко пахнущую салфетку и прижала её к месту укола. Толку, конечно, ноль, но всё равно. — Отлично. Молодец.

— Ты меня сегодня уже трижды молодцом назвала, — Влад сел на пол, заглядывая мне в лицо.

Шутить пытается. Молодец. Не выдержала и слабо улыбнулась ему. Молодец же.

— Мне нужно отдохнуть, немного… А ты пока думай. С утра расскажешь мне всё о переговорах и о том странном партнёре, которого встретили в баре. И вообще обо всём. О делах отца. Думай, Влад. Возможно, это спасёт нам жизнь.

Замоталась в простынь и легла на бок. Диван прогнулся и тонко скрипнул, когда Влад улёгся рядом и обнял меня.

— Хорошо. Я подумаю.

Сильнее замоталась в одеяло и прислонилась к стене. Меня всё ещё немного вело, а слабость всё никак не хотела отпускать. Совсем. Лениво моргая, я шамкала пересохшими губами и взглядом искала чашку с водой.

Словно угадав мои мысли, Влад поставил её прямо передо мной.

— Держи.

— Спасибо! — сделала пару жадных и торопливых глотков, проливая чуть воды на себя. Утёрла подбородок тыльной стороной руки. — Фух…

Почти четыре дня проваляться бревном. Задница болела чудовищно, будет у меня там шишек от таких болезненных уколов. Хотя в последнее время Влад даже приноровился: не потел и руки не дрожали.

Жар прошёл, как и ломота. Но вот чудовищная слабость пришла на смену и теперь настойчиво сводила меня с ума. Я ощущала себя липкой, пастообразной гадостью, переваливающейся и расползающейся бесформенным нечто. Никак не собраться. Даже сейчас ровно сидеть не могу. Мало того, что задница болит, так и спину хотелось обо что-то опереть. Вот и тёрлась о стену, ища более или менее нормальную позу.

— Bon appétit! — Влад с громким стуком поставил передо мной тарелку с чем-то не очень съедобным.

Сам мужчина едва не светился от самодовольства. Доволен, что не спалил квартиру.

Хмыкнув, взяла вилку и ткнула еду.

— Что это?

— Эм… Паста.

— Ты пытался сделать из обычных макарон пасту?

— На коробке было написано, что это паста.

Со стоном закрыла глаза и решила не спорить. Мерзкое, блестящее нечто. Пахло вроде даже ничего. На вкус — страшно подумать.

Почему макароны такие склизкие? Едва не плавают в какой-то жиже.

С трудом намотала массу на вилку и сунула в рот.

Феерично!

Слёзы брызнули из глаз. Кашляя, схватилась за чашку и сделала торопливый глоток: горло будто калёным железом жгло.

От такой еды даже