– Никодим, не нужно, не буду писать. Что мне без вас делать? Вы для меня, какая-никакая, а семья, а там? Беспробудное пьянство и безысходность… Прости, командир, больше не повторится! Нашло что-то. Пойду к себе, пожалуй.

– Иди, еще желающие есть? Бумаги всем хватит! – Рассерженный брат Никодим кивком разрешил Рифату удалиться, испытующе оглядывая оставшихся ребят.

– А мы что, мы молчали, нам все нравится, да ведь, Женька? – Саня устраивал на столе разруху из книг.

– Ага, даже мало задают, некоторые успевают и за девушками поухаживать! – На всякий случай Женька отодвинулся от друга на безопасное расстояние.

– Ну, вот и ладненько! С девушками поосторожнее, Взмылин не дремлет. Женька, завтра сдаешь зачеты по аэродинамике и самолетовождению, курсы и ориентиры пилотажных зон выучил? Смотри у меня, чтобы от зубов отскакивало, понял? Не подведи! Я завтра ввожусь в заднюю кабину самолета, заместитель начальника центра будет проверять мои навыки пилотирования с инструкторского места, если все пройдет гладко, то полетим скоро с тобой, часов двадцать налетаешь на «Элке»…

Время, отведенное для тренировок в воздухе, промелькнуло инверсионным следом, оставляемым боевым истребителем, берущим на высоте звуковой барьер. Женька довольно быстро освоился в кабине, постоянно упрашивая брата Никодима доверить ему пилотирование в данном виде упражнений. С восторгом упиваясь небесной стихией, он выделывал фигуры сложного пилотажа, превращаясь на посадке в осторожную и внимательную машину. Радовался Никодим недюжинным успехам подопечного курсанта.

Женька с Рифатом тоже старались не подводить командира, вгрызаясь в гранит науки, до изнеможения отрабатывая на тренажерах положенные регламенты. Тяжела ноша звездных первопроходцев, нервы напряжены до предела человеческих возможностей, но шаг за шагом приложенные усилия приближали заветную мечту. Вперед к Марсу!

– Никодим, возьми меня завтра в храм? – однажды вечером попросил Саня.

Брат Никодим, только что вошедший в комнату, вывалил на кровать Рифата огромную стопку книг:

– Какой же бардак! Когда приберетесь?

Учебники по астрономии и пособия по навигации съежили Рифата окончательно, такого количества литературы он не видел никогда.

– Ни одной книги больше не буду читать, какой бы интересной и захватывающей она ни была, – сказал он, захлопнув техническое описание древнего реактора БЭС-5.

– Взмылин на тебя жалуется, книголюб. – Брат Никодим вплотную подошел к возмущенному Рифату. – Пару зачетов вытягивал тебя откровенно.

– Сдал ведь! Чего жаловаться теперь-то! – Рифату невольно пришлось встать перед командиром. – Никодим, задолбал он уже, без масла залезет…

– Куда захочет, туда и залезет, это его прямая обязанность. – Никодим жестко перебил жалующегося подчиненного.

– Слышь, командир, – Саня слез с мятых чертежей, – у меня тоже есть вопрос. Этот, по двигателям который, в очках, странный какой-то. Мало того что курит прямо в аудитории, так еще на разрезанном макете показывает ход течения жидкостей, пуская сигаретный дым по маслоканалам. Скажи ему, чтобы не курил при нас, а то все мысли, где бы стрельнуть сигарку.

Брат Никодим беззлобно засмеялся от души:

– Он профи, принимайте его таким, каков есть! Кто собрался в храм, жду пять минут, потом автобус уезжает. Что? Естественно, после физподготовки…

К храму Преображения Господня подъезжали молча, прерываемые лишь иногда завыванием старого движка пазика да скрежетом разбитой коробки передач. Саня не выдержал такого издевательства над техникой.

– Не насилуй ты ее, – обратился он к водителю, – сцепление пора менять и с коробкой неладно, накроется скоро.

– Встанешь с вами на ремонт, как же, ни днем ни ночью покоя не даете, летуны хреновы, – в том же духе ответил водитель.

Перебранка могла продолжаться и дальше, но открывшийся взору вид заставил участников словесной баталии примолкнуть, Саня даже открыл рот от восхищения. Тринадцатикупольный храм, напоминающий своими очертаниями космический корабль на старте, ждал своих детей, послушных, а более непослушных. Казалось, вот-вот раздастся заглушающий рев ракетных двигателей, и 39-метровая конструкция взмоет в небесную высь, ослепляя невиданным светом окрестности, унося ближних своих в вечность. Перекрестившись, ребята двинулись к входу. Внутри церкви возвышался четырехъярусный иконостас, по словам брата Никодима, вырезанный из сибирского кедра. Саня долго, с интересом вглядывался в иконы, а потом тихонечко спросил командира:

– Мне или кажется, или это так задумано? Верхние ярусы иконостаса как-то наклонены к центру? Или чудеса происходят?

– Молись, Саня, в Звездном городке и храмы звездные, у Бога все возможно, но только по чистой, искренней молитве. – Брат Никодим немного отдалился от ребят. Начиналась церковная служба.

Приидите, поклонимся и припадем Самому Христу, Цареви и Богу нашему. Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков…

Неожиданно Женька толкнул Саню в бок и прошептал:

– Смотри, вроде Ольга Павловна здесь.

Знакомый силуэт мелькнул среди разношерстной толпы прихожан и так же внезапно пропал из поля зрения.

– Показалось. – Саня искал взглядом милую сердцу женщину, передвигаясь в левую часть храма, одновременно обращаясь с просьбой о прощении к неловко потревоженным прихожанам. Женщин там разместилось заметно больше. Санины потуги и создаваемый им шум привлекли внимание брата Никодима, неодобрительно поглядывавшего на новоявленного Тристана. Кулак, показанный вкупе с красноречивой мимикой, только раззадорил Саню быстрее отыскать Ольгу Павловну и успокоиться, дать людям помолиться, отвлечься от земной суеты. Привиделось, не она была, а похожая внешне девушка. Иногда желаемое выдается за действительное, наделяя предмет любви качествами, несвойственными вообще человечеству, обожествляя их, рисуя в своем воображении идола. Плата взыщется сполна и будет очень высокой, от разочарования до самых немыслимых вещей, происходящих в сознании поклонника, но поистине страшным из них может стать губительное для всего живого – отчаяние, полное безнадеги и равнодушия…

Брат Никодим, не дождавшись окончания литургии, заторопился на выход, увлекая за собой ребят:

– Саня, твое непристойное поведение в храме легло стыдливым бременем на мои плечи. Пришлось уйти. Ты мешал людям молиться, вышел бы, проветрился, если уж так приспичило, и решал проблемы на улице.

– Понял уже, Никодим. Знакомого встретил, хотел пообщаться, но обознался.

– Поторапливайтесь, проходите. – Брат Никодим подгонял экипаж к автобусу, по дороге здороваясь с редкими прихожанами.

Окрик, сладостный в тот миг, ожидаемый и оттого кажущийся в этом святом месте почти невозможным, прозвучал выстрелом в тишине.

– Саша, постой! – Со ступенек церкви, осторожно перебирая ножками, спускалась Ольга Павловна, покрытая платком. Как же она была мила и строга одновременно! Наспех перекрестившись, боясь поскользнуться, она бросилась навстречу Сане. – Поздно тебя увидела. Не ожидала, что здесь окажешься. – Запыхавшаяся и румяная, грациозно лавируя на дорожке, с какой-то радостью и умиротворением, она оказалась в объятиях Сани.

– Милая, не плачь. – Он нежно смахнул загрубевшими пальцами неожиданно выкатившуюся из прекрасных женских глаз слезинку.

– Это от радости, Саша. – Она прижалась щекой к его ладони. – Не обращай на меня внимания, почудилось: если сейчас вот не окликну, то больше никогда не свидимся. Скажи, разве не права?

– Нет, конечно. Я люблю тебя. Когда прилечу – возьму замуж. Пойдешь?