— Плохой человек… — встрепенулся Хвич. — Уничтожить. Сбежал… Жаль…
Горгул почти сразу же, непонятно каким образом, узнал, что я вывела бывшего жениха из города, и, в отличие от Рика, до сих пор ворчал, ругая меня за это.
— Молчала… Зря, — привычно забубнил фамильяр. — Загрыз бы… Р-р-разорвал.
Он кровожадно оскалился.
— Вот потому и молчала.
Поежилась, представляя, как горгул раздирает ли Парса на части. Только этого мне и не хватало.
— Так что делать, Хвич?
На самом деле, я уже все для себя решила.
Первым порывом, действительно, было пересказать все Айтону, но… Сначала мучительно подбирала слова, думала, с чего начать, а потом этот разговор и вовсе показался неуместным.
Высший в последние дни приходил хмурый, озабоченный, очень уставший. Молча обнимал, прижимал к себе, шумно вдыхал, застывал на некоторое время, и я чувствовала, как он постепенно расслабляется. Я не представляла, с чем это связано: с сорванным ритуалом или новыми нападениями чистых — поговаривали, что они снова стали активно уничтожать патрули и грабить обозы. Айтон не касался этой темы, словно нарочно оставляя дела службы за пределом нашего с ним круга. Я знала только, что у моего мага накопились проблемы, требующие срочного решения.
Иногда он пропадал сутками. Вот и сегодня, например, я опять коротала вечер у себя дома в компании Хвича. Так что, когда мы с Айтоном наконец встречались, я забывала обо всем, стараясь отогреть его, усмирить тьму. Которая все никак не успокаивалась — я это ясно ощущала — волновалась и ворчала, чем-то недовольная.
Мои жалобы на невесту высшего выглядели бы в этом случае вздорным капризом, ревностью невесть что возомнившей себе дамочки.
— Нет уж, Сахтар с ней, с этой Вереной. Сама разберусь, — произнесла решительно. — Сэлн ушел… Да если бы и вернулся, помогать я больше не собираюсь. Ни ему, ни кому-то другому из чистых. Все долги уплачены. Хватит. Буду вести себя осторожно, следовать правилам и законам, и леди Тэйн не сможет меня ни в чем упрекнуть. Так ведь?
Я потрепала Хвича за ухом.
— Хозяин — тво… — тут же завел свою любимую песню фамильяр.
— Если еще раз скажешь, что он — мой, покусаю, — перебив, строго предупредила я. Горгул смешно выпучил глаза и запнулся. — Не понимаю я этих намеков, а ты не хочешь объяснять. Так что, лучше молчи.
— Вы, люди, странные… — пожал плечами горгул. — Сильные, но слабые. Зрячие, но слепые. Умные, но глупые… Суетитесь. Мы знаем… Видим истину. Спокойны…
— И в чем же истина?
— Хозяин — твой, ты — наш…
— Все-все, достаточно, можешь не продолжать, спасибо. — Я спрыгнула с подоконника. — Нэсса вышла ненадолго, мне нужно проверить, как там малыш. Ты подождешь или…
— Пора — с сожалением откликнулся горгул. Расправил крылья. Ободряюще осклабился на прощанье. — Не волнуйся. Вы с хозяином вместе. Иначе никак.
И улетел.
Легко сказать, не волнуйся. Я старалась, честно. Но вокруг меня вдруг стали происходить непонятные события, невольно заставляя напрягаться, беспокоя сердце смутной тревогой.
А началось все вроде бы с мелочей.
Однажды утром, выбегая из дома, я заметила на пороге мясной лавки Сетнера.
В последнее время мясник перестал прятаться от людей, снова стал показываться на улице и, судя по всему, опять взял бразды правления в магазинчике в свои руки. Я давно не заглядывала к нему лавку, и меня вполне устраивало, что он мелькает где-то вдали, не делая попыток ни приблизиться, ни даже поздороваться.
Так что само по себе появление Зака, хоть и не доставило никакого удовольствия, не было чем-то из ряда вон выходящим. Мое внимание привлек не он. Рядом с Сетнером стоял какой-то человек в длинном плаще с капюшоном, полностью скрывавшим фигуру, когда я спускалась с крыльца, эти двое как раз о чем-то заинтересованно разговаривали. Чужаки на нашу тихую улочку забредали очень редко, всех местных я прекрасно знала и никого в такой одежде не могла припомнить.
Я задержалась, с невольным любопытством вглядываясь в собеседников.
Интересно, кто это?
В висках вдруг неприятно закололо, затылок стиснул тяжелый ледяной обруч. Я сделала шаг, другой, приближаясь к увлеченно болтающей парочке, и тут меня окликнула госпожа Сомс, наша соседка справа.
Приветствия, вопросы о здоровье, моем и домочадцев, несколько слов о погоде — дежурный набор вежливых фраз. Постаралась скорее закончить беседу, но, когда снова осталась одна, таинственный собеседник Сетнера уже исчез, оставив мясника в одиночестве.
Вздохнула и заспешила вдоль по улице. Проходить мимо глазеющего исподлобья Зака было неприятно, и я невольно ускорила шаг, стремясь пробежать этот участок дороги как можно быстрее. Хорошо, что мясник больше не горит желанием со мной общаться. Вернее, не горел. До нынешнего утра.
Сегодня, видимо, оказался не мой день.
Сетнер не спеша спустился с крыльца и замер посреди мостовой, широко расставив ноги.
— Доброго утречка, госпожа Бэар, — громогласно протрубил он, приветствуя меня, отвесил шутовской поклон, выпрямился и сложил на груди руки.
Огромная фигура почти полностью перегородила дорогу, и я вынуждено остановилась.
— И вам того же, — произнесла сухо.
— Как дела? Здоровье? Слышал, сестрица ваша родила недавно. Хорошая новость. Все ли у нее в порядке? Как себя чувствует?
— Вашими молитвами.
Да что ему от меня нужно?
— Что-то совсем вас не видно, — мужчина укоряюще качнул головой. — И к нам не заходите, не покупаете ничего. Нехорошо. Не по-соседски. Разве так поступают добрые знакомые?
С каких это пор мы с этим мерзавцем стали «добрыми знакомыми»?
— Я уже говорила госпоже Сетнер, что мы нашли другую лавку, — отрезала холодно и начала обходить Зака, но он снова заступил мне дорогу.
Не приближался, не делал попытки прикоснуться, но и не давал пройти. Лишь шарил по мне взглядом, словно пытался высмотреть что-то очень для себя
