Катарис Мевран никак не отреагировал, а вот Джаген нахмурился и негромко спросил:
— Вы уверены?
Я кивнул. Тогда Джаген пожал плечами:
— Если что, я позабочусь о ваших телах.
И он не шутил.
— Я просто хочу предупредить, чтобы вы знали заранее, — говорит посол. — Мой господин встретится, но он не готов к переговорам.
Я улыбаюсь:
— Мы не заключим мир. Вы встанете на колени и будете умолять сделать вашу страну нашей провинцией.
Мы выбрали для обряда небольшую комнату, похожую на покои Алавара в королевском замке. Настолько похожую, что я ощутил невольную дрожь: вот почему я думал в видении, что всё происходит в Тарне.
Возможно, Джаген предложил ее, потому что не жалко запачкать.
— Что ж, — преувеличенно бодро сказал Алавар, — у нас есть всё, чтобы начать — кровь и нож.
Он посмотрел на меня, как будто ожидал сигнала к началу, а я никак не мог решиться. И даже сейчас, понимая, что поставлено на карту, ощущая безумие Элерис, я… не мог.
Алавар уже сжимал в руке нож и ткнул им в сторону стола, где стояло вино:
— Выпей-ка. Я бы и сам… но нельзя, мне нужна ясная голова.
— Ты знаешь, как это делается?
— Имею представление. Как и все мы.
Я пожал плечами:
— Я бы не смог. Понятия не имею, что за символы надо чертить.
— Знание внутри тебя самого. Стоит начать, и магия поведет.
— Этого я и боюсь.
— Ну, я все-таки Верховный Маг, уж смогу с ней совладать.
Я понимал, что это действительно так. Если кто и в состоянии сделать всё правильно, так это Алавар. Но мысль ничуть не уменьшала беспокойства.
— Киран, — вздохнул он, — это была моя ошибка, позволь мне ее исправить. Снова.
Не сомневаюсь, он подумал о том, как однажды не проверил артефакт — и это обернулось взрывом. Но я только покачал головой:
— Это не твоя вина. Невозможно предусмотреть всего.
— Я хотел стать Верховным Магом не для того, чтобы совершать ошибки.
— Не будь слишком строг к себе.
— Кто бы говорил!
Он пренебрежительно фыркнул и решительно отвернулся, усевшись перед стеной.
— Когда закончишь пить, держись поближе ко мне, — бросил он через плечо. — Не знаю, как широко действие магии.
Я налил вина в бокал, но все-таки не собирался его даже пробовать. Сохранить голову ясной казалось важнее того, чтобы унять беспокойство.
Алавар снял камзол, оставшись в одной рубашке, и закатал рукава. Он сидел некоторое время, то ли собираясь с мыслями, то ли настраиваясь на ток древней магии. А может быть, он думал о том, что маги не попадают в Огненные чертоги, растворяясь, просто исчезая.
Не поворачиваясь, он сказал:
— Если что-то случится, Киран… просто помни меня.
Я осушил бокал с вином в тот момент, когда нож Алавара коснулся его руки. Встал за спиной мага, пока смотрел, как оживает мое видение. Как из взрезанных рук Алавара течет кровь, и он рисует ею же символы на стене, на полу.
Сердце Алавара билось ровно и размеренно, я не знал, то ли ощущаю его, то ли слышу. И чувствовал ток крови, которая разливалась вокруг. И легкую, будто тонкий шелк, ткань древней магии, которая окутывала нас, укрывала собой.
Ничего не происходило.
Алавар слабел, а мы оставались в замке Мар-Шайалов. Он истекал кровью, но магия не работала. Я боялся прервать его концентрацию, но понимал, что дальше продолжать бессмысленно. Джаген обещал, что никто нам не помешает — но рядом с комнатой будет лекарь. И Алавару он уже нужен.
Я осторожно положил руку на его плечо:
— Хватит.
В этот момент я ощущал его, почувствовал, как внутри Алавара взыграла гордость. Он Верховный Маг, с какой стати какие-то древние силы не хотят ему подчиняться? Я не успел его остановить, когда Алавар поднял нож и снова резанул по руке, так что кровь хлынула ярким потоком, заполняя всё вокруг жестким металлическим запахом и привкусом древней магии, которая начинала работать.
Алавар ликовал, что выходит, а я мог только мысленно называть его идиотом — и стараться отмахнуться от ощущения, что он перешел ту коварную черту, которую легко подставляла магия крови. Еще немного, и выйдет то, что ты хотел. Дай еще немного крови… умри, получив то, чего ты жаждал.
Магия забурлила вокруг нас, стирая границы пространства, комната поплыла, заменяясь чем-то иным. Я крепко держал Алавара за плечо, я знал, как эти силы трепещут в нем, как будто желают раскрыть его грудную клетку и вместе с осколками ребер выбраться наружу.
Алавар силен. И его магия крови тоже сильна.
Он застонал, пытаясь сдержать ее, не дать расплескаться лишнему, направляя нас в нужную точку.
Его пальцы ослабели, так что мне не составило труда взять нож одной рукой. И полоснуть по собственной коже на той руке, что еще держала Алавара. Я хотел добавить собственную магию и кровь — и когда она начала пропитывать белую рубашку Алавара, прилипшую к спине от пота, что-то изменилось.
Я боялся, что магия станет неуправляемой — но должен был сделать хоть что-то. И вопреки опасениям, наша кровь смешалась, успокаивая древние силы. Направляя нас.
И через мгновение мир обрел резкость. Я не узнал комнату — видимо, покои Элерис в южном замке, недалеко от границы с Канлакаром. Потому что я услышал удивленный возглас сестры:
— Киран?
Магия должна была перенести нас к Элерис.
И я знал, что она рядом. Но видел перед собой повалившегося на пол Алавара. Он оставил свою кровь на древних знаках далеко на севере, но и теперь на каменном полу под ним быстро скапливалась лужа.
Он умирал.
Я чувствовал сердце Алавара, оно билось, но как будто замедлялось с каждым мгновением, пока маг истекал кровью. И простая перевязка тут не помогла бы — хотя я слышал (или ощущал?), как Элерис уже в дверях зовет лекарей.
Опустившись на колени, я снова вызывал свой Дар, чтобы ощутить раны Алавара и вылечить, как я когда-то делал с Джагеном.
Наверное, у меня бы получилось. Но тут мой собственный шрам от канлакарского кинжала пронзила такая боль, что я смог только взвыть и рухнуть в лужу крови рядом с Алаваром.
Они появились из ниоткуда. Испачканные в крови, в ворохе древней магии. Я поняла, что происходит, в тот же миг, когда увидела их еще нечеткие контуры. Прочитала в сознании брата, прочувствовала сквозь его кожу. Поэтому, когда они оказались в моих покоях полностью во плоти, я уже стояла у двери, зовя лекарей.
Я оборачиваюсь и ощущаю только боль — не мою,
