Ортега чуть отошел от стола, посмотрел на Лиргу, который сел за отдельный стол и поднял голову, как только помощник комиссара обратил на него внимание:

– Пока прогноз неопределенный. Масаны планировали эту операцию с целью добавить нам проблем.

– Они надеются выйти оттуда живыми?

– Они надеются побольнее укусить нас – им плевать на свои жизни.

«За что?»

Чем и кому она так перешла дорогу, что вынуждена находиться здесь и сейчас? Никогда еще в своей жизни ей не доводилось так погано себя чувствовать. Никогда понимание того, что она смертна и даже «внезапно смертна», не было настолько отчетливым. И никогда это понимание не приводило ее в ужас этой своей простотой.

Ее жизнь зависит от этих сумасшедших террористов.

Нина слышала, как те разговаривают на незнакомом языке, слышала, как ходят, и звук их шагов – то ближе, то рядом, то дальше – заставлял ее часто и мелко дышать от страха. Особенно когда черные, заляпанные кровью ботинки останавливались рядом с ее босоножками. Она замирала и сильнее сжимала телефон в руках. Ей даже казалось, что стекло сейчас попросту треснет.

А потом в ее голову уперлось черное дуло короткого автомата, и Нина поняла, что умрет раньше, чем тот выстрелит, – от страха.

– Вставай! – Резкий окрик лишил ее последнего самообладания, и она заплакала. Тихо, беззвучно, но слезы лились по щекам непрекращающимся потоком. Она даже не подозревала, что в ней может быть столько слез.

– Вставай, сучка, я сказал! – рявкнул голос, и Нина, не разжимая пальцев, попробовала подняться. Попробовала и поняла, что оружие мешает: оно упирается в лоб, а чтобы встать, ей нужно наклониться вперед.

Слезы капали на топ, оставляя на нем круглые темные пятна – тушь позорно потекла, – и Нина внезапно отчетливо поняла, что сейчас все смотрят только на нее. А она похожа на жалкую испуганную мышь, которая вот-вот умрет только оттого, что на нее лениво взирает кот.

Нина подняла лицо, стараясь не обращать внимания на то, что черная сталь переместилась на переносицу, и впервые за последний час решилась посмотреть на террориста. На того, кто держал ее на прицеле.

– Я не могу встать, пока у моего лица это. – Удивительно, голос не дрожал. И это позволило Нине сделать еще один судорожный вдох.

И успокоиться.

– Вот как… – Мужчина растянул тонкие губы в улыбку, и его палец чуть-чуть надавил на спусковой крючок. Но недостаточно, чтобы запустить процесс смерти Нины.

– Да, так.

Нина сжала зубы, не позволяя вырваться ни единому лишнему звуку. Выдержала взгляд человека с оружием – даже сквозь его темные очки она чувствовала, что он смотрит ей в глаза, – и не дернулась, когда пуля вонзилась в голову рядом сидящего мужчины.

– Хорошо, – неизвестно за что похвалил ее террорист, и Нина чувствительно прикусила язык – от ощущения чужих мозгов на щеке ее мутило.

Мужчина отошел, и только тогда Нина разжала пальцы. Телефон упал ей на колени, а сидящая рядом девушка тихо, одними губами, шепнула:

– Молодец.

Раймонд лежал, не двигаясь и не открывая глаз. Он слышал, что происходит, чувствовал, как вокруг вибрирует пол от шагов масанов, слышал, как тихо гудит вагон, как где-то внизу, под колесами поезда, течет вода. Слышал и слушал.

Раймонд не был воином, но проходил начальную подготовку в гвардии, умел держать в руках меч и нож, и как раз это умение давало ему понять – рассчитывать не на что. Масаны быстрее, и даже если он сумеет убить одного из них, то остальные прикончат его самого.

А жить чуд хотел. Более того, он хотел жить хорошо. Но это был второй пункт программы. Требовалось сбежать. Если он сбежит, то сумеет рассказать, что увидел.

Раймонд приоткрыл веки и, глядя на тонкую полоску света, на руку мертвой старухи, прокручивал в уме варианты побега. Всегда был первый пункт – встать. То есть снова привлечь внимание масанов.

Пока что вампиры куражатся, убивают челов, купаются в их страхе, но пройдет еще час-два, и они успокоятся. Даже сумасшедшие Малкавианы успокоятся, и тогда Раймонду вряд ли удастся сбежать. Впрочем, и сейчас бегство – проблема.

Наверху масан направил оружие на челу, на ту, которая была красивее и увереннее в себе – во всяком случае, когда вошла в вагон, и Раймонд прищурился. Наверху был разговор, и чуд, запоминая каждое слово, продолжал думать. На звук выстрела он повернул голову – едва-едва – и увидел в отражении глянцевого замка на сумочке, что девушку не убили. Досталось ее соседу.

В голову никак не приходило толкового плана побега, только сожаление, что он ничего никогда не узнавал о метро: человская техника его не интересовала. Он следил взглядом за ручейками крови, которая текла, постепенно застывая, в сторону дверей, и машинально отмечал, что вагон стоит под уклоном. Едва заметным, но достаточным… Для чего?

Голова взорвалась дикой болью внезапно, и Раймонд дернулся, чувствуя, как горит затылок, в который вцепилась рука масана.

– Поднимайся, рыжий. Хватит, отдохнул! – Чуда вздернули за волосы вверх, и он схватил предплечье масана, чтобы тот не так сильно его тянул. Ноги подгибались, но Раймонд, рыча, сумел встать, и тогда вампир бросил его вперед, на сиденья, где вперемешку с живыми лежали мертвые. Рука чуда угодила аккурат в грудь молодой девушки, пальцы запутались в замысловатых бретельках и сдернули топ, обнажая грудь. Рыжий отшатнулся назад, машинально бормоча извинения, и только потом понял, что трупу они ни к чему. Оглянулся на хохочущего масана и, не сдержавшись, схватил ближайшую женскую сумочку и метнул в кровососа.

То, что случилось дальше, оказалось для Раймонда полной неожиданностью.

Марина старалась не дышать? Липкий запах крови, кисловатый – рвоты – кого-то в конце вагона стошнило, а после его пристрелили, – запахи пота и страха, все это смешалось в отвратительный коктейль. Девушка не рисковала закрывать нос платком, но вдохи делала мелкие и только через рот.

И считала про себя.

Сколько выстрелов уже прозвучало? И думала, сколько их еще прозвучит?

Когда на девушку рядом наставили оружие, Марина замерла.

Этот выстрел был тридцатым по счету, и Марина тихо вдохнула. От страха – через нос и едва не закашлялась.

Но уже через мгновение она оцепенела, видя, как террорист снова тронул рыжего парня. Поднял, откинул в сторону, что-то еще пытался то ли сказать, то ли сделать, и тут рыжий схватил сумочку, которая оказалась у него под рукой (как до того грудь мертвой девушки), и метнул в убийцу.

Марина видела все, как в замедленной съемке, – такое было уже однажды, когда на нее на полной скорости несся племенной жеребец, упущенный кем-то на ферме, куда она приезжала на экскурсию. Только тогда опасность угрожала ей, и в самый последний момент она отпрянула, отступила