Крупная картечь перебила длинные, жилистые кисти мерзкого создания, и оно, потеряв обе конечности, яростно вереща, исчезло под напиравшими собратьями.

Несколько раз, немилосердно раскачивая лодки, твари попытались влезть внутрь. Но, толкаясь и отпихивая сородичей, они больше мешали друг другу.

Они пытались опрокинуть плавательные средства, разом набрасываясь на них из-под воды. Люди отчаянно балансировали, стараясь не упасть в кошмарный водоворот из хлопьев пены, черной крови и плавающих тел монстров.

Дважды Сергей сбивал выстрелом в упор особенно настырных тварей, хватающих деревянный борт и пытавшихся заползти внутрь лодки.

Он видел, как Ольга, у которой закончились патроны, с размаху врезала металлическим угольником приклада прямо в открытую пасть, мелькнувшую у ее плеча; как Иева с силой наступила ботинком на шею до половины ввалившейся в их лодку склизкой гадины и, воткнув ствол «Глока» туда, где у существа было подобие уха, несколько раз выстрелила. Успел Птица заметить, как Марек, которого скрюченная когтистая лапа потянула за полу куртки, хватанул монстра армейским топором, надвое развалив уродливый «качан».

Сокольских вбил в оружие полный магазин, и в этот момент что-то вырвалось из воды позади. Птица почувствовал, как острые зубы сомкнулись на его шее. От неожиданности Сергей несколько раз взмахнул руками, стараясь удержаться, зацепиться за что-нибудь в лодке. Пальцы его беспомощно схватили воздух, а потом, увлекаемый чудовищной силой противника, проводник полетел за борт.

Едва он погрузился в воду, как все наружные звуки моментально заглушились. Теперь они доносились как через ватное одеяло. Еще различимо, но уже по другую границу его существования.

Тварь, напавшая сзади, тщетно пыталась прогрызть свернутый капюшон штормовки сталкера. Словно ручная машинка для бритья в руках сумасшедшего парикмахера, зубы монстра сжимались и разжимались, пережевывая жесткую брезентовую ткань.

Сокольских все ниже опускался в черную жижу болота.

Он попытался сбросить тварь, рванулся раз, другой, – бесполезно. Обвив жертву сзади всеми лапами, существо держало его так крепко, что Птица лишь понапрасну тратил силы и драгоценный, рвущийся из легких воздух.

Хорошо, что ремень оружия был перекинут через шею и плечо. Изворачиваясь как уж, Сокольских ухватил карабин, развернул его стволом к противнику. Ткнул жалом пламегасителя куда-то себе за спину, на ощупь, засаживая его прямо в глотку щелкающей иглами зубов твари. И нажал спуск.

Бум! Картечь разнесла череп врага в мелкое сырое крошево. К сожалению, на то, чтобы освободится от чужого мертвого тела, у проводника ушел весь остававшийся кислород. Легкие разрывало на части, Сергей непроизвольно раскрыл рот, сразу же хлебнув порцию тухлой, вязкой черной воды. Из последних сил он дернул ногами, но намокшая одежда и карабин неумолимо потянули его вниз. Сокольских потерял сознание.

Тихо плескалась мутная вода. Высокое серое небо с причудливо размазанными облаками тянулось над Птицей бескрайним полотном.

Горизонта он не видел, мешали борта почерневшей от старости деревянной лодки. Впрочем, Сергей не был уверен, что лодка именно деревянная. Какая-то странная текстура, не похожая на волокно дерева, замысловатым узором проходила через всю обшивку. И скроено судно было весьма необычно: вроде как баркас, только длинный очень, с досками, собранными незнакомым способом – внахлест.

Мысли проводника были удивительно неторопливы. Все воспринималось абсолютно спокойно, без эмоций. Отстраненно.

«Чудная лодка. Вон, мужик какой-то сидит. А может, не мужик, просто фигура в балахоне, ни лица, ни пола не разобрать».

Прошло еще какое-то время. Хотя, Сергей не был уверен, что тут вообще существовало такое понятие как время. И у Птицы не было этому логичного объяснения. Просто пришло в голову такое ощущение и все. Поэтому понять, как долго длилось это его состояние, он не мог, просто не от чего было отталкиваться.

Постепенно, по кусочкам, стали вспоминаться последние события. Он и еще какие-то люди куда-то плыли. Зачем и куда, Сергей не помнил. Потом началась какая-то бессмысленная возня, крики. Он был абсолютно уверен, что все там происходившее было суетой, не нужной и ничего не значащей по сравнению с этой лодкой и этим небом.

Несмотря на то что облака над ним все же двигались, он знал, что движение это бесконечно. В человеческом понимании, меряющем все определенными величинами, где есть начало и есть конец. Странно. Почему-то при слове «человеческий» мысли его стали более наполненными. Какая-то связь в прошлых событиях появилась.

«Голова совсем не соображает, только начнешь думать, о чем думал до этого, и образы ускользают. Надо мысленно зацепиться за что-нибудь, ухватиться, чтобы воспоминания не превращались в кисель. Ага! Кажется, там была стрельба». – Воспоминания побежали быстрее, формируясь из жидкой кашицы в подобие комка. – «Вот это уже кое-что, с этим можно работать. Итак, была стрельба. А потом я куда-то упал. И – темнота». – Ему вдруг показалось, что он, где-то на краю сознания, слышит стрельбу пулемета. – «Почему пулемета, хм?»

Во рту появился какой-то назойливый, неприятный, медный привкус. Некомфортное ощущение. Птица пошевелил языком, и что-то твердое перекатилось под ним. Он машинально поднял руку ко рту и выплюнул на ладонь круглый предмет. Монета. Сергей никогда не видел таких.

Фигура, сидящая на скамье, посмотрела на него. Нет, она не пошевелилась даже, но Птица ощутил на себе ее не человеческий, давящий взгляд. Кажется, существо знало о Сокольских все: когда родился, как рос, что делал, как умер.

«Стоп! Почему – умер?» Появилась нервозность, острыми локтями отпихнувшая былое спокойствие и безмятежность.

Величественный незнакомец, видимо, это почувствовал. Опять в силуэте его ничего внешне не изменилось, но Сергей на все сто процентов знал, что тот все понимает.

– Мы где? – Птица приподнялся на локте.

Фигура молчала. Когда Сокольских решил уже было, что ответа не последует, спокойный мужской голос из-под капюшона произнес:

– Вопрос не имеет смысла. Для того чтобы сформулировать его правильно, тебе нужно знать бо`льшую часть ответа.

– Да? Ну, так, может, ты поможешь мне? Куда плывем-то?

– Важно не куда, а откуда. Это будет иметь для тебя большее значение.

– Хорошо, так откуда?

– Из твоего бытия.

– В небытие, что ли? – съязвил Сергей.

– Можешь называть это так. Хотя сие не облекает содержание сказанного правильным смыслом.

– Здорово. Нет, правда! – Птица стал понемногу злиться. – Это всяко лучше, чем тонуть в болоте.

– Возможно, да. А возможно, нет. Но с этим связана одна особенность. С тобой как с пассажиром.

– Какая же?

– Место в моей лодке занимают только те, кто был предан земле.

– Тогда что я тут делаю? Не помню, чтобы мне могилу вырыли.

– Обычно этого никто не помнит. Воспоминания прерываются раньше. Но ты прав, могилы у тебя нет. Я бы знал.

– Ну, хоть какая-то определенность, – мрачно пошутил Сергей.

Тут произошло нечто странное. Лодка как будто бы замерла. Не остановилась, нет, а именно подвисла в пространстве.

Через борт за спину незнакомца перебрались две человеческие фигуры. С виду – обычные сталкеры: