– Да не дергайся ты так! Под второй банкой [52] в рундуке еще две канистры топлива!

– Кто тебя учил управлять субмариной? – поинтересовался Хип, прикидывая, что пора бы затопленным баржам и появиться в поле зрения.

– Я проходил обучение в Италии! – вскинул голову Ал, с превосходством патриция посмотрев на Хипа.

– И там тебя научили управлять этой великолепной подводной лодкой?

– Лодка немецкая! Это плод трудов наших выдающихся инженеров! Этот экспериментальный экземпляр построен в Италии по заказу самого Отто Скорцени [53]! – снова вскинул голову Ал, гордо посмотрев на Хипа. – Я проходил обучение на острове Эльба!

– Том самом, на котором заточили Наполеона после отречения? – уточнил Хип.

– Его не заточили, а сослали! Подарив при этом весь остров! – снова гордо заявил Ал и начал рассказывать, явно опасаясь вопросов про подводную лодку.

– Наполеон был провозглашен королем Эльбы! Мэр города Портоферрайо Пьетро Традити с серебряным блюдом, на котором лежали ключи от Морских ворот, приветствовал Наполеона, едва тот сошел на берег. Почти все население маленького островка, которое насчитывало всего двенадцать тысяч человек, громкими криками восторга приветствовало императора. Там при въезде в город стоят ворота – триумфальная арка, возведенная в семнадцатом веке великим герцогом Тосканским, Фердинандом Вторым, и только через эту арку можно войти в город, обнесенный со стороны моря мощной стеной. Вот только настоящие ключи от ворот были потеряны. Мэр достал ключи от собственного подвала и приказал наспех позолотить их. И на золотом блюде, встав на одно колено, поднес Наполеону. И вот эти подвальные позолоченные ключи лежат перед Наполеоном! Владыка мира обратился к мэру с исторической фразой, которую до сих пор цитируют жители острова: «Возьмите эти ключи себе, господин мэр, они не найдут более бережливых рук». Так подвал синьора Традити остался в безопасности. И до сих пор эти позолоченные ключи висят в местном музее!

– Я всегда считал, что Наполеон сильно страдал в ссылке! – подал реплику Хип, с удовольствием слушая разглагольствования Ала, который пока с военной точки зрения не выдал ни зернышка полезной информации.

– Наполеон возвел дворец в центре города, при котором был разбит великолепный сад. Для себя Наполеон отвел четыре комнаты: со стороны сада – кабинет и малый салон, со стороны города – библиотеку и спальню. Площадь большого салона на первом этаже, где жила его сестра, красавица Полина, была равна площади всех его четырех комнат.

Мебель взять было особенно неоткуда. Недолго думая Наполеон отправил в Пьомбино парусник. В этом тосканском городе находился дворец второй его сестры, Элизы, великой княгини Тосканской и принцессы Пьомбино, – который ее, после отречения брата, заставили покинуть, несмотря на то что ее муж, изменивший Наполеону маршал Мюрат, все еще оставался в должности и звании Неаполитанского короля. Дворец Элизы занимал теперь австрийский генерал Штархемберг. Наполеоновские посланцы забрали у него мебель, шторы и даже полы.

Перед своими покоями Наполеон разбил и сад – скорее садик. Море, тридцатиметровой высоты скалы, вдали виднелись очертания Тосканы. Наполеон выходил гулять ночами. Вот что навевает ночной вид из этого замечательного места: «Тишина этих упоительных ночей, нарушаемая лишь волнами, которые разбиваются о скалы там, внизу, в двухстах шагах от террасы, по которой идет она! Только шелест платья и запах розового масла! Казалось, что войны нет, а есть только я и она!» – писал Наполеон своему другу во Францию.

– Да ты поэт! Сколько нежности и страсти в этих строчках! – оповестил Хип.

Плечевой нож ткнулся в подбородок Ала, и через пять секунд левая рука была пристегнута к другой скобе, с противоположной стороны сиденья.

Загнав субмарину в заросли двухметровых толстых и ветвистых водорослей, Хип достал с заднего сиденья китайский буксировщик, свою маску и ласты.

– Я же всю правду рассказал! – возмутился Ал.

– И это только начало жизни Наполеона в изгнании! Я хочу услышать продолжение! – возвестил Хип, оборачиваясь назад и поднимая правое сиденье, под которым лежали две малые диверсионные мины.

– Но ты же не дал мне времени на рассказ! – возмутился Ал, смотря широко открытыми глазами.

– И канистр с топливом под второй банкой нет! Только четыре магнитные мины! Как после этого можно тебе верить? – возмущенно заявил Хип, водружая на колени Ала мины, сам начиная надевать ребризер.

– Но это бесчеловечно! Нельзя так поступать с людьми! – громко возмутился Ал, но, услышав громкий рокот судового двигателя, замолчал. Немного потемнело, и над головами прошло большое плоскодонное судно с двумя метровыми бронзовыми винтами.

– Молись своему богу, в которого ты веришь, чтобы я вернулся живым! Смерть от удушья – не самая легкая! – посоветовал Хип, выдергивая из передней панели субмарины шланг с загубником, который всунул в рот Алу.

Ал энергично замотал головой и бешено начал вращать глазами, показывая, что он скажет что-то важное.

«Дай Алу последний шанс! Думаю, ты не пожалеешь!» – предложил внутренний голос.

– Попробуй только не дать важную информацию! – пригрозил Хип, вынимая загубник изо рта Ала.

– В каюте капитана, в рундуке, лежит сиреневый кристалл. Это артефакт, который увеличивает срок жизни, и, самое главное, кристалл работает с металлами! Как говорил мой командир, артефакт поможет выковать Вундерваффе [54]! – затараторил Ал, прекрасно понимая, что значит остаться одному в открытой подводной лодке. Даже с загубником во рту! В случае какой-нибудь неполадки Ал рискует умереть страшной смертью.

– А инструкция к этому Вундерваффе там есть? – наобум, небрежно спросил Хип, прекрасно понимая: и ночные прицелы, и артефакт ни в коем случае не должны попасть в руки немцев!

– Там должна быть серая книжка. Ее откроешь и все поймешь!

– Если обманул, то горько об этом пожалеешь! – предупредил Хип, сделав зверское лицо.

– Без тебя мне не увезти казачье золото! Одному не справиться! – скривился Ал, принимая загубник воздушной системы, который вставил ему в рот Хип.

Включив затопление салона субмарины, Хип быстро экипировался, внимательно прислушиваясь.

Большое судно прошло с минуту и остановилось – его двигатель заработал на малом ходу.

Послышались звонкие щелчки опускаемой якорной цепи. И быстро затарахтел компрессор.

Снова защелкали звенья второй цепи о клюз.

«Опустили вторую цепь. Значит, надолго встали!» – понял Хип, прилаживая одну мину на груди, а вторую на спине, поверх автомата.

Щелкнул открывшийся кокпит, и, оттолкнувшись от сиденья, Хип выскользнул из субмарины, включив ручной буксировщик.

Ощутимо тянуло вниз. Компенсатор плавучести не справлялся, ведь обе мины весили никак не меньше семидесяти килограммов.

Минута, и Хип увидел две баржи, стоящие на ровном киле в кильватере, метрах в десяти одна от другой.

И прямо над второй самоходной баржей находилось только что пришедшее плоскодонное судно.

Щелк! И мина со спины перекочевала на корму первой баржи.

«Один час!» – поставил часовой механизм Хип, поднял со дна ручной буксировщик и скользнул